Бык Скапа Флоу. Часть 2. Самоубийство кайзеровского Флота
XXII. Сдача союзникам и США всех существующих подводных лодок (включая подводные крейсеры и заградители) с полным вооружением и снаряжением в портах, указанных союзниками и США.
XXIП. Германские надводные военные корабли, указанные союзниками и США, будут разоружены, а затем интернированы в нейтральных портах, а в случае, если таких подходящих портов не окажется, то в союзных тех, указанных союзниками и США; они будут находиться в этих портах под наблюдением союзников и США, причем на кораблях останутся лишь команды, необходимые для несения караульной службы.
Интернированию подлежат:
6 линейных крейсеров,10 линейных кораблей,8 легких крейсеров, включая 2 заградителя,50 наиболее современных эскадренных миноносцев.
Все остальные надводные военные корабли (включая речные) должны сосредоточиться в германских базах по указанию союзников и США, окончить кампанию, полностью разоружиться и поступить под наблюдение союзников и США. Все вспомогательные военные корабли разоружаются.
XXVI. Существующие условия блокад, установленные союзниками и объединившимися державами, остаются в силе, и все обнаруженные в море германские суда по-прежнему подлежат захвату.
XXIX. Все порты Черного моря эвакуируются Германией; все русские военные корабли, захваченные Германией в Черном море, передаются союзникам и США...
XXXI. Запрещается уничтожение кораблей или материалов до эвакуации, сдачи или возвращения.
………
Выдержка из документа, подписанного в Компьене между командованием Антанты и кайзеровской Германии
1918 год. Год наивысшего подъёма и краха кайзеровской Германии. Советская Россия подписала мирный договор и вышла из войны. Ресурсы Украины, Белоруссии и Закавказья позволили Германии, на краткосрочный период, перехватить стратегическую инициативу.
В сложившейся ситуации, Великобритания, в очередной раз, реализовала проект революции, успешно апробированный в России. Кстати, это во многом снимает обвинения с немцев в том, что они были «крестными отцами» партии большевиков. Скорее всего, германский Генеральный штаб просто использовали втемную.
Аналогично российской, была разложена германская армия. К сожалению, не избежал этой участи и Флот.
Кайзер флот, нанесший поражение англичанам в сражении при Доггер банке, которое, официальная англо-саксонская пропаганда выдала за свою победу, был готов достойно умереть в бою, выполнив своё основное предназначение.
Но, красные флаги, поднятые в Киле и Гамбурге, стали белыми флагами капитуляции.
И как же чиста и справедлива была молитва на кораблях российского и германского Флотов – «Боже, покарай Англию….».
Главнокомандующий германским Флотом, адмирал фон Хиппер отказался участвовать в капитуляции Флота, возложив эту тяжкую долю на плечи контр– адмирала фон Рейтера.
По условиям перемирия, вошедшего в силу 11 ноября 1918 г., Германия обязана была в четырнадцатидневный срок сдать все подводные лодки и направить в нейтральные или союзные порты для интернирования: 6 линейных крейсеров, 10 линейных кораблей, 8 легких крейсеров и 50 новейших эскадренных миноносцев.
Утром 21 ноября 1918 года еще в темноте британский флот единым соединением вышел в море из Розайта для участия в операции с намеком названной «Операция ZZ».
На рассвете 2 эскадры линейных крейсеров, 5 эскадр линкоров и 7 эскадр легких крейсеров образовали две кильватерные колонны длиной около 15 миль каждая, шедшие на расстоянии 6 миль друг от друга.
Впереди них двигались 150 эсминцев, весь флот направлялся на восток с умеренной скоростью 12 узлов.
Около 10:00 на кораблях прозвучал сигнал боевой тревоги и из тумана появились корабли германского Флота открытого моря.
Они шли единой колонной на своём последнем параде: первыми 5 линейных крейсеров — Seydlitz , Moltke , Hindenburg , Derfflinger и Von der Tann , затем Friedrich der Grosse под флагом контр-адмирала фон Рейтера. За ним шли еще 8 дредноутов — Grosser Kurfürst , Prinzregent Luitpold , Markgraf , Bayern , SMS Kaiserin , Kronprinz , Kaiser и König Albert .
За ними шли 7 легких крейсеров и 49 эсминцев. Однако это был не весь состав флота, миноносецV30 подорвался на мине и затонул. Линкор König и легкий крейсер Dresden стояли в доках из-за проблем с двигателями и должны были выйти в Англию в начале декабря.
Германским кораблям было приказано выйти в море без боеприпасов и с уменьшенными экипажами, но нация, предпочитающая унижению гибель, могла попытаться нанести последний удар победителям.
Легкий крейсер Cardiff (D58) повел германские корабли между двумя британскими колоннами. Когда германский флагман поравнялся сQueen Elizabeth , эскадры Битти повернули в наружную сторону и легли на западный курс, конвоируя бывших врагов.
Для демонстрации мощи здесь же присутствовали и корабли британских доминионов и союзников — 6-я эскадра линкоров состояла из 5 американских дредноутов, крейсер Amiral Aube и 2 эсминца представляли Францию.
Сдававшаяся эскадра состояла из 14 больших кораблей (5 линейных крейсеров и 9 линейных кораблей), 7 легких крейсеров и 49 эскадренных миноносцев, к которым позже присоединилось еще 2 линейных корабля, 1 легкий крейсер и 1 эскадренный миноносец.
Эскадра была введена в Росайт, где с заходом солнца германский флаг был спущен по сигналу Битти...
Англичане посчитали, что германский Флот побежден….
Германские корабли были переведены в Скапа Флоу, где для исправного содержания на них были оставлены партии германских моряков.
По условиям перемирия англичане не имели права вводить на корабли своих людей и вмешиваться в их внутренний распорядок.
Условия, в которых там пребывали небольшие немецкие экипажи, были очень суровыми. Британское командование запретило всякое перемещение личного состава с корабля на корабль, не говоря уже о посещении берега. Однообразие службы отягощалось и почти несъедобной пищей, доставлявшийся, согласно договору из Германии, и прибывавшей в испорченном виде.
Когда немцы раскладывали полученную провизию для просушки, командам находившихся поблизости английских сторожевых судов приходилось затыкать нос.
Корабельные радиостанции англичане давно конфисковали.
Интересно, оставались ли на борту агитаторы – коммунисты и что, обманутые матросы думали о тех, на чьем поводу они пошли на измену?
А тем временем, державы-победительницы, жадно заглатывая чужие куски, не смогли сходу решить судьбу уцелевшего германского военного флота. Подводные лодки были сразу переданы союзникам, а вот по надводным кораблям к консенсусу прийти не удавалось и кайзер флот, в ожидании итогов мирных переговоров, стоял, под арестом, в военно-морской базе Скапа-Флоу на Оркнейских островах.
Из-за плохого питания, отсутствия полноценного отдыха, ужасного медицинского обеспечения и отсутствия известий о дальнейшей судьбе флота дисциплина среди экипажей германских кораблей, общая численность которых в начале составляла около 20 тысяч человек, постоянно снижалась.
Для того чтобы немецкие моряки не могли нарушить условий перемирия, например, сбежав в нейтральную Норвегию, англичане держали в Скапа-Флоу эскадру линкоров и большое число сторожевых кораблей. Даже разоружённый враг внушал ужас.
Тем временем переговоры о судьбе германских кораблей заходили в тупик. Французы и итальянцы хотели заполучить по четверти Кайзерлихмарине (военно-морских сил Германской империи), что не устраивало британцев, поскольку такой раздел наносил ущерб их пропорциональному преимуществу над флотами других государств.
Их бы устроило уничтожение германских кораблей, но с таким решением не соглашались немцы, и их мнение необходимо было учитывать в соответствии с условиями Компьенского перемирия.
Плен остудил горячие головы даже у тех, кто срывал флаги Кайзера. А подъём военно – морских стягов 31 мая 1919 года, в день третьей годовщины сражения у Доггер банки, возродил патриотические чувства экипажей германских кораблей.
Дело шло к заключению мирного договора. Не без оснований опасаясь передачи своего флота странам Антанты и стремясь не допустить этого, немецкие моряки решили затопить свои корабли в преддверие подписания мирного договора в Версале.
Дата затопления флота была назначена на 21 июня 1919 года, предполагаемый день подписания Версальского договора. Незадолго до этого стало известно, что подписание договора откладывается на два дня, но адмирал фон Ройтер решил не тянуть с осуществлением плана, тем более что ничего не подозревавшие англичане как раз утром 21 июня увели эскадру линкоров на учения.
…. Солнце, взошедшее 21 июня 1919 года над Оркнейскими островами, близ северного побережья Шотландии, осветило огромную эскадру, застывшую в зеркальных водах бухты Скапа-Флоу.
Семьдесят четыре немецких корабля — 11 линкоров, 5 линейных крейсеров, 8 легких крейсеров и 50 миноносцев— семь месяцев стояли здесь в полном бездействии. Но в то памятное утро на германских кораблях царило необычайное оживление.
Взоры всех моряков были устремлены на фок-мачту линкора “ Фридрих Великий ” ("Фридрих дер Гроссе") — флагмана вице-адмирала Рейтера. Ровно в полдень на ней взвился сигнал: “Все наверх!” Спустя 10 минут — еще один: “Одиннадцатый параграф сегодняшнего приказа — признание...”
Приказ адмирала еще передавался сигнальными флагами с корабля на корабль, а “ Фридрих Великий ” уже начал крениться на левый борт.
Вслед за ним стали валиться на борт, раскачиваться и задирать кормы и носы остальные немецкие корабли. Воздух наполнился грохотом взрывов паровых котлов, срывающихся с оснований орудийных башен, скрежетом рушившихся стальных стрел и мачт.
Над тонувшими гигантами забили фонтаны, потоки воды, всасываемой в стальные утробы, издавали чудовищные звуки. Между гибнувшими кораблями метались английские сторожевые суда, они пытались орудийным и пулеметным огнем заставить немецкие команды закрыть кингстоны.
Но немецкие моряки прыгали с палуб в воду, в спасательные шлюпки и катера, а тем временем в нижних отсеках кораблей механики и машинисты ударами кувалд загибали штоки клапанов, чтобы их нельзя было закрыть, выбрасывали за борт рукоятки и маховики кингстонов.
К пяти часам вечера все было кончено: пятьдесят германских кораблей лежали на дне бухты.
линкор "Баден", три крейсера и несколько эсминцев.
Но 50 германских кораблей - от линкора "Баерн" водоизмещением 28500 т и до 750-тонных миноносцев — легли на дно на глубинах от 20 до 30 м.
Морская история не знала случая, чтобы на таком сравнительно небольшом участке моря было сразу затоплено столько боевых кораблей. Этот своего рода рекорд продержался до 1944 года, когда американцы потопили в лагуне Трук на Тихом океане 51 японский корабль.
Англичанам удалось отбуксировать на мелководье и посадить на грунт лишь
В тот же вечер вице-адмирал Фримантл срочно возвратился в Скапа-Флоу. Сэр Сидней с трудом сдерживал охватившую его ярость. Он с возмущением заявил довольному собой фон Рейтеру:
- Честные моряки любой страны были бы не способны совершить такой поступок, за исключением, пожалуй, ваших людей!
И это человек ещё что – то говорил о чести…
Один линейный корабль, 3 легких крейсера и 14 миноносцев были выброшены на мель англичанами, успевшими вмешаться и довести корабли до мелководья. Только 4 миноносца остались на плаву.
Англичанам было трудно помешать затоплению кораблей, так как они ничего не знали заранее. Они обстреливали тонущие корабли, поднимались на них, требуя у немцев закрыть кингстоны, пытались сделать это сами.
Девять немецких моряков погибли в схватках на борту или были застрелены в шлюпках. Они стали последними жертвами Первой мировой войны.
И ни один из англичан, расстрелявший пленных и безоружных людей не был отдан под трибунал.
И эти люди смеют говорить о чести? Пройдет двадцать три года и они будут расстреливать немецких подводников, спасающих людей с торпедированной «Лаконии» и своих соотечественников, в том числе…
Это англичане, граждане государства, в котором никогда не было ни чести, ни совести. Государстве – империи зла.
Так закончил своё существование знаменитый немецкий Флот Открытого моря (" Hochseeflotte ") — второй в мире после британского по своей мощи военно-морской флот, созданный за четверть века ценой огромных материальных затрат и трудов всей германской нацией.
Людвиг фон Рейтер
Это грандиозное самозатопление оказалось самой громкой и эффектной акцией, в которой довелось принять участие сверхдредноутам "Баерн" и "Баден" самым крупным и мощным боевым кораблям кайзеровского флота, ставших одновременно и последними по сроку постройки линкорами империи Вильгельма II .
Знаете, когда я собирал материал по теме, когда тонул вместе с немецкими моряками под огнем англичан в водах Скапа Флоу, я думал о русском Флоте, бесславно умершем в Бизерте. И знаете, мне было стыдно…
После затопления Флота, знаменитый немецкий адмирал Шеер, бывший Главком в самый трудный период войны, сказал:
- Я радуюсь. Пятно позора капитуляции стерто с германского Флота. Гибель этих кораблей доказало, что дух Флота не умер. Это последний акт верности лучшим традициям германского Флота.
После затопления немецкие моряки были объявлены военнопленными, как нарушившие перемирие.
Скандал получился большой, с взаимными обвинениями, оправданиями, претензиями, требованиями и прочей политической неадекватностью. Берлинское правительство старательно открещивалось от действий адмирала Рейтера: впрочем, встретили его, по возвращении в Германию, как героя.
Но новому германскому правительству такой герой был не нужен. Через пять месяцев после возвращения из Англии, фон Ройтеру было предложено подать в отставку из состава ВМФ.
29 августа 1939 года, в честь юбилея битвыпри Танненберге, указом Адольфа Гитлера фон Рейтер был произведен в чин полного адмирала.
Умер в Потсдаме от сердечного приступа 18 декабря 1943 года. Наверное, это и к лучшему. Он не застал второго поражения своего Флота.
Таким образом, у немцев был повод для того, чтобы прорываться в Скапа Флоу и мстить. И это, была одна из причин, по которой, капитан 1 ранга Карл Дёниц, Командующий подводными силами гитлеровской Германии, не дожидаясь начала Второй мировой войны, начал планировать операцию против британского Флота в его сердце – главной военно – морской баз Скапа Флоу.
П.С. Как правильно написал в комментарии к предыдущей теме один уважаемый мною оппонент, я очень часто увлекаюсь и примеряю на себя роль экскурсовода из Анапы.
Что же, во многом он прав. Поэтому, я заявляю, что все, о чем я пишу, является исключительно моим видением вопроса. Это относится к причинам, следствиям и выводам, без претензии на абсолютную истину.
Готов и с удовольствием восприму любую конструктивную критику и правки по существу данного вопроса.
Дениц Карл "Десять лет и двадцать дней"
Шеер фон Райхард "Германский Флот в Первую мировую войну"
По условиям перемирия, вошедшим в силу 11 ноября 1918 г., военные действия фактически прекратились, хотя союзники все ещё продолжали блокаду. Германию обязали в течение 14 дней передать союзникам все подводные лодки и направить для интернирования в нейтральные или союзные порты шесть линейных крейсеров (включая неготовый "Mackensen ", который, как полагало британское Адмиралтейство, вот-вот должен был вступить в строй), 10 дредноутов (пять тип "Kaiser ", четыре типа "König " и "Bayern "), восемь лёгких крейсеров и 50 новейших эсминцев. Все подлежащие интернированию корабли должны быть готовы выйти из германских портов в течение семи дней после подписания условий перемирия.
Германия готова была выполнить все эти условия, но так как ни одно из нейтральных государств не согласилось взять на себя ответственность за охрану интернированного флота, то в конце концов было установлено, что интернирование должно произойти в британском порту. Местом интернирования надводных кораблей вплоть до подписания мирного договора была избрана акватория главной базы британского флота на Оркнейских островах - Скапа-Флоу.
Прибывший 15 ноября 1918 г. на лёгком крейсере "Königsberg " в залив Фёрт-оф-Форт контр-адмирал Меурер был принят на борту линкора "Queen Elisabeth " командующим Гранд-Флитом адмиралом Битти, где получил инструкцию на переход германского "передаваемого соединения". В качестве пункта встречи с Гранд-Флитом адмирал Битти указал место в 40 милях западнее о. Мэй на подходах к Розайту. Германские корабли должны были выйти с рейда Шиллинг с таким расчётом, чтобы 21 ноября в 8.00 быть в месте рандеву, а затем в заливе Фёрт-оф-Форт стать на якорь. Германские корабли должны были идти в строю одной колонны, впереди линейные крейсера, за ними линкоры и лёгкие крейсера, колонну замыкали эсминцы. Орудия следовало зачехлить и установить в походном положении, на борту иметь запас топлива на 1500 миль пути при скорости хода 12 уз., провианта на 10 дней, перед выходом со всех кораблей выгрузить и сдать в арсенал все снаряды и торпеды.
Вице-адмирал Хиппер назначил командующего 1-й группой разведывательных кораблей контр-адмирала фон Рейтера старшим начальником "передаваемого соединения". 18 ноября фон Рейтер определил своим флагманским кораблём "Friedrich der Große " и в тот же день перенёс на него свой флаг с "Moltke ".
Согласно условиям перемирия от 11 ноября 1918 г., корабли "передаваемого соединения" собрали на рейде Шиллинг. Хотя на кораблях господствовал относительный "беспорядок", утром 19 ноября они находились в готовности к переходу. Только "König " и лёгкий крейсер "Dresden " находились ещё на верфи в ремонте, и их передали позже. Перед выходом среди офицеров штаба ходили разговоры, что не лучше ли корабли затопить самим ещё во время перехода.
ПЕРЕХОД
Осенним солнечным днём 19 ноября около 14.00 наиболее боеспособная часть флота Открытого моря в последний раз видела родные берега. Колонну возглавляли линейные крейсера, затем двигался флагманский корабль "Friedrich der Große " с контр-адмиралом фон Рейтером на борту, линкоры III-й и IV-й линейных эскадр, лёгкие крейсера, и замыкали колонну 50 эсминцев.
Переход через Гельголандскую бухту проходил по фарватерам, протраленным в минных полях, выставленных немцами и англичанами в разное время. Хотя на фарватерах путь указывали немецкие и английские тральщики, 20 ноября подорвался на мине и затонул эсминец "V.30 ". Другие эсминцы приняли на борт экипаж, доложили о двух погибших и трёх раненых. Весь день продолжался монотонный переход через Северное море. По пути капитан крейсера "Cöln " радировал командующему, что у одной из паровых турбин судна потёк конденсатор. Рёйтер послал к нему другой легкий крейсер, чтобы при необходимости взять его на буксир. Несмотря на проблемы с турбиной, крейсер смог идти последним в немецкой линии.
Утро 21 ноября выдалось серым, в воздухе стоял туман. "Передаваемое соединение", ведомое британским лёгким крейсером "Cardiff ", подошло к Розайту. На подходе к месту рандеву навстречу вышли британские линейные крейсера под командой адмирала Битти, которые, развернувшись, стали во главе колонны германских кораблей. Затем со всех сторон стали подходить эскадры английских линкоров, лёгких крейсеров и флотилии эсминцев, включая Vl-ю эскадру линкоров США и небольшой французский отряд с направленными на немцев орудиями и торпедными аппаратами. Всего собралось 260 вымпелов. Командующий Гранд-Флитом Дэвид Битти постарался приготовиться к любым неожиданностям со стороны немцев - команды на британских кораблях стояли по местам, орудия были заряжены. Британские корабли в двух кильватерных колоннах уходили далеко за горизонт на многие мили.
Строй германских кораблей, предводительствуемый линейным крейсером "Seydlitz ", медленно втянулся в широкий коридор между британскими эскадрами, которые затем сделали поворот на 16 румбов "все вдруг", и повели бывшего противника в Розайт. Вечером того же дня, когда все корабли - и победители, и побеждённые - разместились на якоре в заливе Ферт-оф-Форт, ни до, ни после этого никогда больше не видевшего такого огромного количества дредноутов, флаги на германских кораблях по сигналу Битти были спущены.
Во второй половине дня 21 ноября специальная комиссия англичан осмотрела все помещения интернированных кораблей на предмет нахождения в них снарядов, торпед, мин и других взрывчатых веществ. Англичанам очень не понравилось, что перед выходом из Вильгемсхафена с кораблей демонтировали все приборы управления артстрельбой, без чего в Англии их не смогли бы использовать.
С 22 ноября англичане группами начали переводить германские корабли из залива Фёрт-оф-Форт в бухту Скапа-Флоу на Оркнейских островах. В этот день снялись с якоря и ушли в Скапа-Флоу 49 эсминцев, где их интернировали. 24 ноября за ними последовали линейные крейсера. 25 ноября перешли линкоры IV-й эскадры, а 26 ноября все остальные корабли, включая линкоры III-й эскадры. Британский крейсер "Phaeton " возглавил шедший кильватерном строем отряд малых крейсеров. Около 15.00 корабли достигли места якорной стоянки.
Позже к ним присоединились линкоры "König ", "Baden ", лёгкий крейсер "Dresden " и один эсминец, взамен затонувшего от подрыва на мине "V-30 ".
Когда в 15.45 последний германский корабль стал на якорь, по сигналу адмирала Битти германские флаги должны были спустить на всех кораблях. Формулировка поднятого при этом британским командующим Битти сигнала была почти нокаутирующей: "С заходом солнца кораблям германского флота спустить флаги и впредь без особого разрешения не поднимать". Впечатление от церемонии было огромным, когда серым осенним днём горны на "Queen Elisabeth " сыграли "вечернюю зорю" и германские флаги поползли вниз. Это означало конец эпохи и дела всей жизни кайзера Вильгельма II и его гросс-адмирала Тирпица - их Флота Открытого моря.
ИНТЕРНИРОВАНИЕ
После постановки на якорь последнего германского корабля входы в бухту Скапа-Флоу перегородили тремя рядами тросов и боновых заграждений. Охрану день и ночь осуществляла эскадра британских линкоров, флотилия эсминцев и большое количество вооружённых дрифтеров и рыболовных траулеров под командованием вице-адмирала Фримантла. Район расположения германского соединения патрулировали английские военные корабли.
По условиям перемирия англичане не имели права высаживать на корабли своих людей и вмешиваться в их внутренний распорядок. Ни один английский офицер или матрос не имели права взойти на борт какого-либо немецкого корабля, но и сообщение немцев между собой на собственных плавсредствах было запрещено. Многочисленным вооруженным дрифтерам, служившим в качестве судов охраны обширного рейда, был дан приказ, ввиду предупреждения перемещения личного состава с одного германского корабля на другой, открывать огонь по всякой шлюпке, спущенной с любого из кораблей Рейтера. Пароход со снабжением и почтой приходил из Вильгемсхафена в Скапа-Флоу раз в неделю. Британские власти не разрешали сходить на берег немецким морякам даже для короткой прогулки. Бухта Скапа-Флоу превратилась и в лагерь военнопленных, очень недовольных своим положением.
Англичане приняли решение оставить на борту каждого немецкого корабля для поддержания в исправности машин и механизмов часть команды, номинально подчинявшейся контр-адмиралу фон Рейтеру. Было произведено сокращение экипажей - до 200 офицеров и матросов на линейных крейсерах, 175 на линкорах, 60 на лёгких крейсерах и 20 на эсминцах. Все остальные в период с 3 по 13 декабря были отправлены на пароходах в Германию.
6 декабря также пришли в бухту Скапа-Флоу линкор "König " с ужасно протекающим вследствие плохого состояния после мятежа лёгким крейсером "Dresden ". Последним 7 января 1919 г. прибыл Baden "
18 декабря в Скапа-Флоу из Киля прибыл последний немецкий корабль - линкор "Baden ". Перегон сверхдредноута на присоединение к интернированной германской эскадре был осуществлён под нажимом дополнительных требований союзников, посчитавших его достойной заменой недостроенному линейному крейсеру "Mackensen ". Сопровождавший бывший флагманский линкор кайзеровского флота легкий крейсер "Regensburg " забрал с него большую часть экипажа и 16 января вернулся назад в Вильгельмсхафен.
Потянулись однообразные дни. Помимо смертельной тоски и ужасающего однообразия силы моряков ослабляла недостаточная и почти несъедобная пища. Согласно условиям перемирия, провизия на интернированный флот поступала из Германии, где и так ощущался острый недостаток в продуктах питания, и германские корабли в Скапа-Флоу снабжались родиной очень скудно, продукты к тому же приходили в ужасном состоянии. Мясо и овощи попадали на корабли в испорченном виде, хлеб прибывал отчасти заплесневевшим и пропитанным морской водой. Моряки британских сторожевиков отворачивались, проходя мимо германских кораблей, на палубах которых раскладывался этот провиант для просушки. По их свидетельству, такие продукты были непригодны даже для того, чтобы отправить их на корм скоту. Чтобы хоть как-то протянуть, на интернированных кораблях в ход пошли небольшие неприкосновенные запасы продовольствия, а затем матросы на них принялись даже ловить рыбу и чаек.
Настроение моряков германского флота было в общем довольно подавленным. В ноябре 1918 г., вскоре после восстания, когда Флот Открытого моря последний раз вышел из Вильгельмсхафена держа курс на север, матросы, со свойственным немцам оптимизмом надеялись, что к Рождеству их увидят возвращающимися в родные порты. Германские моряки поначалу полагали, что британцы встретят их, свергших власть "ответственных за войну тиранов", с распростертыми объятьями "как братьев". Немцы действительно верили, что в Англии вспыхнет революция вскоре после прибытия сдавшегося флота, и эта надежда жила у них вплоть до марта 1919 г. Опубликование британскими газетами условий мирного договора пробудило германских моряков от этой спячки и заставило их быстро понять, что они ещё очень далеки от всемирного братства наций, о котором мечтали.
Ознакомление с условиями мира повлияло на личный состав кораблей неодинаково. Некоторые из матросов под впечатлением этого изменили свои взгляды и снова сделались такими же патриотами, какими они были в 1914 и 1916 гг., большинство же под влиянием этих новостей ушло в лагерь социалистов-радикалов. Хотя офицеры и старались убедить матросов в том, что их точка зрения и доводы неосновательны, социалистам удалось приобрести немало сторонников на борту каждого корабля. Их агитация вызвала в середине мая 1919 г. беспорядки на флагманском "Friedrich der Große ". Возмущение было подавлено в течение двух дней с помощью подошедших к борту дредноута двух британских эсминцев и высадившихся на него вооруженных команд со сторожевиков, при этом даже обошлось без кровопролития.
Эти события укрепили решение командующего эскадрой половину из почти 5000 остававшихся на кораблях матросов, в Германию. Рейтер считал это решение единственным выходом, хотя знал, что не может рассчитывать на пополнение эвакуированных людей. Англичане одобрили этот план. Известие об отправке на родину вызвало бурную радость на борту германских кораблей. Трудно было найти добровольцев, которые остались бы на борту кораблей, и соответствующее количество команды пришлось оставлять приказом, хотя среди старшин и унтер-офицеров добровольцев оказалось даже больше, чем было нужно.
Адмирал Рейтер со своим небольшим штабом перебрался на лёгкий крейсер "Emden ", где его хорошо знали по совместной службе. На линейных крейсерах оставили по 75 человек, линкорах 50, лёгких крейсерах 20, а на эсминцах и того меньше, из числа тех, которые, по мнению фон Рейтера, могли выполнить любой его приказ. Все офицеры оставались на борту интернированных кораблей. 15 июня первый, а 17 июня второй транспорт забрал моряков для доставки в Германию. 19 июня 1919 г. в два часа пополудни транспорты вышли из Скапа-Флоу, увозя свыше 2700 человек.
В тот же день, когда транспорты со списанными матросами вышли в море, все оставшиеся надёжные команды получили письменный приказ адмирала Рейтера пустить свои корабли на дно. Некоторые получили этот приказ даже несколько раньше. Любопытно, что этот крамольный приказ был развезён на германские корабли ничего не подозревавшим английским дрифтером, который служил в качестве почтового судна и один раз в день перевозил почту с флагманского корабля Рейтера на остальные корабли. В приказе германского адмирала давались детальные инструкции о сигналах, о принятии мер безопасности и об отношении к британцам. Технические детали затопления были предоставлены на усмотрение командиров кораблей.
В письменных предписаниях Рейтер объяснял причины, которые побудили его принять решение затопить флот. В понедельник 23 июня перемирие кончалось. Если в этот день мир не подписывался, а адмирал Рейтер был уверен в этом, поскольку условия его были совершенно неприемлемы, было более чем вероятно, что англичане безотлагательно откроют враждебные действия и захватят германские корабли. В силу этого его обязанностью было не допустить, чтобы эскадра попала в их руки неповрежденной. Германский флот не мог ни защищаться, ни уйти в открытое море, следовательно, оставалась единственная возможность не допустить этого захвата - затопить весь флот.
По получении распоряжений адмирала на борту всех кораблей командиры собрали свои небольшие команды и объявили о решении командующего, подробно останавливаясь на его доводах. Это известие всеми без исключения было встречено с энтузиазмом. Немедленно приготовили к открытию подводные торпедные аппараты и кингстоны, а спасательные шлюпки - к спуску. Личный состав германских кораблей как будто переродился. Приказ адмирала воодушевил даже тех, кто до этого не отличался особой лояльностью; теперь же все преисполнились решимостью спасти хотя бы честь их бывшего непобедимого флота.
Срок ответа Германии на условия подписания мира Антанта определила в 5 дней. Он начинался 16 июня и заканчивался в 12.00 21 июня 1919 г. В условиях цензуры фон Рейтер узнал об этом из английской газеты "Таймс". Другой информацией он не располагал - непосредственной связи интернированного флота с Германией не было, поскольку англичане демонтировали радиостанции со всех кораблей. Весь обмен информацией между ними проходил через британские власти, и с утра в субботу 21 июня его мучила дилемма - будет ли заключён мир или в 12.01 возобновиться состояние войны. Англичане не поставили адмирала в известность, что накануне по просьбе германской стороны состояние перемирия продлили ещё на 48 часов.
В то же время вице-адмирал Медден, командовавший британской эскадрой линкоров, стороживших германский флот, вечером 20 июня получил сообщение о продлении срока действия перемирия до полудня 23 июня. Он решил занять остающееся время торпедными учениями, и 21 июня в 8.00 вывел в море все находившиеся в бухте крупные корабли английской эскадры, за исключением трёх эсминцев, ожидавших ремонта, плавбазы, нескольких вооруженных дрифтеров и тральщиков.
ЗАТОПЛЕНИЕ
Наступило время действовать. 21 июня 1919 г. было ярким солнечным днём. На темноголубом небе взошло солнце, и лёгкий западный ветерок слегка рябил поверхность моря. Теперь ничто не мешало проведению распоряжений адмирала Рейтера в жизнь. Все глаза были устремлены на сигнальный рей флагманского линкора. Согласно приказу, на носу и в корме каждого германского корабля было по сигнальщику. Первый же из них, кто прочитал сигнал флагмана, должен был передать его командиру своего корабля, который, в свою очередь, передавал сигнал следующему, и так далее по всей линии.
21 июня в 11 час. 20 мин. первым заранее установленный сигнал взвился на мачте "Emden ". Немедленно на всех германских кораблях подняли подтверждающие сигналы, на клотиках взвились красные флаги, заревели гудки, и в воздухе разнеслись радостные крики немецких моряков. Десять минут спустя последовало второе распоряжение: "Одиннадцатый параграф сегодняшнего приказа - подтверждение". Это безусловно означало, что следовало выполнить приказ о затоплении, заключавшийся в одиннадцатом параграфе распоряжений Рейтера, и каждый корабль, отрепетовав сигнал, должен был показать, что он им понят.
Британские вооруженные дрифтеры, постоянно курсирующие между германскими кораблями, всё ещё не могли понять, что происходит. На германских кораблях, стоявших в центре линии, ещё продолжали активно сигнализировать, когда "Friedrich der Große " начал стремительно крениться на левый борт. На остальных кораблях эскадры в это время открывали торпедные аппараты, конденсаторы и все кингстоны. Штоки забортных клапанов ударами кувалд изгибались так, что их нельзя было закрыть, рукоятки и маховики кингстонов выбрасывались за борт. На эсминцах, пришвартованных по два и по три к одной бочке, прикручивали к кнехтам швартовы и расклепывали шплинты якорных цепей, чтобы их потом нельзя было отсоединить. Теперь уже ничто не могло спасти германский флот. Вода стремительно хлынула в чрева стальных гигантов, команды бросились к шлюпкам. В этот момент на кораблях эскадры в последний раз взвился германский военно-морской флаг.
И вот на глазах немногочисленных английских моряков, взиравших в ужасе на все происходившее, немецкие корабли начали раскачиваться из стороны в сторону, крениться, сталкиваясь друг с другом, погружаться на дно. Большинство больших кораблей быстро погружались в воду, часть из них кормой, задрав форштевни высоко над водой. Многие линкоры и линейные крейсера при гибели переворачивались вверх днищем. Уходящие на дно гиганты являли собой апокалиптическое зрелище. Их исполинские туши заваливались на борт, переворачивались вверх килем, шлюпки и катера сыпались в воду, шлюпочные краны отрывались, мачты со страшным скрежетом переламывались. Внутри уходящих на дно левиафанов стоял глухой грохот: орудийные установки срывались с оснований, сорвавшиеся с фундаментов механизмы крушили все на своем пути, паровые котлы взрывались. Выходящий воздух вздымал фонтаны воды, холодное море, всасываемое в бездонные стальные утробы, заставляло издавать их чудовищные звуки.
Английские дрифтеры и траулеры, открыв пулемётный огонь, попытались вынудить немцев закрыть кингстоны, но те, надев спасательные нагрудники, стали прыгать за борт, либо же в спасательных шлюпках направлялись к берегу. Среди германских команд были потери. По данным фон Рейтера, четверо убитых и восемь раненых, по другим данным, восемь человек убито и пять ранено, погибли один офицер и девять матросов, ещё 16 были ранены.
Одним из первых накренился и начал тонуть "Friedrich der Große ". Как будто торопясь выполнить приказ своего адмирала, бывший флагманский корабль флота Открытого моря лёг на борт. Удары корабельного колокола разносились далеко над водой. Вот уже и мачты легли на воду, из труб стали выходить пузыри воздуха, линкор перевернулся вверх килем и 12.16 затонул. Вторым в 12.54 перевернулся и затонул "König Albert ".
В 13.05 скрылся под волнами крейсер "Brummer ", а в 13.10 западнее о. Кава опрокинулся вверх килем "Moltke " и лёг на дно на глубине 24 м с креном 17° на правый борт.
В 13.15 севернее о. Кава затонул "Kronprinz Wilhelm ". Во время затопления в результате обстрела пулемётным огнём с британского дрифтера был смертельно ранен кочегар.
В 13.25 накренился и затонул на относительно мелком месте западнее о. Кава "Kaiser ".
В 13.30 был затоплен "Großer Kurfürst ", а "Prinzregent Luitpold " перевернулся и в таком положении с креном 18° на ЛБ лёг на дно на глубине в 32,5 м у северной части западного побережья острова Кава.
Около 13.50, несмотря на то что англичане пытались помешать этому всеми средствами, вплоть до попытки взятия на абордаж, южнее о. Кава затонул "Seydlitz ". Он лёг правым бортом на грунт на глубине всего 20 м. Даже в прилив его корпус почти на 8 м выступал над поверхностью залива. Одновременно с ним на дно ушли и два крейсера: "Dresden " и опрокинувшийся на правый борт "Cöln ".
В 14.00 опрокинулся и затонул "Kaiserin ". Ещё через 2 минуты на ровном киле и с некоторым креном лёг на грунт на глубине 39-42 м "König ".
В 14.30, перевернувшись вверх днищем, пошел на дно "Bayern ". Где-то в то же время ушёл на дно "Von der Tann ". Крейсер лег вверх килем с креном 17° на правый борт на глубине 27 м, причем расстояние от поверхности моря до левого борта составляло почти 7,5 м и чуть менее 30 м до правого.
В 14.45 на глубине 27-30 м лег на дно "Derflinger ", перевернувшись вверх килем с креном 20° на борт.
Около 15:50 затонул "Karlsruhe ".
"Markgraf " тонул очень медленно. Видя всё это, британские дрифтеры и траулеры стали обстреливать стоящих на палубе немцев. При этом последний командир линкора корветтен-капитан Шуман и главный боцман были убиты. В 16.45 "Markgraf " скрылся под водой и лёг на грунт на глубине 30-40 м с большим креном.
Последним, около 17.00 погрузившись по крыши башен, затонул "Hindenburg ". В отличие от большинства немецких кораблей, он не опрокинулся вверх килем, а лег на дно почти на ровный киль в полумиле западнее острова Кава.
Затоплены экипажами были также миноносцы "S-32 ", "S-36 ", "G-38 ", "G-39 ", "G-40 ", "V-45 ", "S-49 ", "S-50 ", "S-52 ", "S-53 ", "S-55 ", "S-56 ", "S-65 ", "V-70 ", "V-78 ", "V-83 ", "V-82 ", "G-86 ", "G-89 ", "G-91 ", "G-101 ", "G-103 ", "G-104 ", "B-109 ", "B-110 ", "B-112 ", "V-129 ", "S-131 ", "S-136 ", "S-138 ", "H-145 ".
Тревожная радиограмма заставила вышедшую на учения британскую эскадру на полной скорости вернуться в Скапа-Флоу. Но, когда около 17.00 она вошла в бухту, было уже слишком поздно. Везде из-под воды торчали мачты и трубы. Англичане предприняли попытку спасти хотя бы часть кораблей, но им удалось отвести на мелководье прежде, чем успели затонуть, только один линкор, три лёгких крейсера и 19 миноносцев:.
Вооруженный отряд английских моряков прибыл на борт крейсера "Bremse ", однако, но к тому времени отсеки, в которых находились клинкеты донных кингстонов были уже затоплены и прекратить поступление воды стало невозможно. Тогда эсминец "Venetia " взял тонущий корабль на буксир и повел его в западную часть залива Суонбистер-Бей острова Мейн-Ленд, где попытался посадить на мель у Той-Несса. Уровень дна в этом месте резко понижается от берега, и поэтому, как только "Bremse " коснулся грунта, то начал кренится, а затем в 14.30 затонул, завалившись на правый борт. Его нос торчал из воды, а корму британцы успели завести на скалу, верхушка которой находилась на глубине около 20 м.
"Baden " тонул не так эффектно, как его собрат. Открытых торпедных аппаратов на нём оказалось недостаточно, чтобы быстро заполнить корабль водой и он погружался медленно. Очнувшиеся от оцепенения англичане перебили на нём подрывными патронами якорные цепи, завели буксирные концы и принялись тащить линкор на мелководье в бухту Сванбистер. Там линкор и сел окончательно на дно, причем его полубак возвышался над водой.
Так как "Emden " стоял на якоре у самого берега Мейн-Ленда, британцам удалось вытащить его на мелководье, и он остался цел. На "Frankfurt " также открыли кингстоны, но британцам удалось предотвратить затопление, посадив корабль на мель у побережья острова Мейнлэнд. Также англичанам удалось спасти "Nürnberg " - они использовали заряды взрывчатки, чтобы обрубить якорные цепи и корабль был отбуксирован на отмель прежде, чем успел затонуть.
Также были захвачены и отбуксированы к берегу миноносцы "V-43 ", "V-44 ", "S-51 ", "S-54 ", "S-60 ", "V-73 ", "V-80 ", "V-81 ", "V-82 ", "G-92 ", "V-100 ", "G.102 , "B-111 ", "V-125 ", "V-126 ", "V-127 ", "V-128 ", "S-132 ", "S-137 ".
Янг недолго оставался монополистом в использовании сжатого воздуха при судоподъеме. В ночь на 2 августа 1916 г. итальянский линейный корабль «Леонардо да Винчи» был взорван немецкой адской машиной, заложенной в его артиллерийском погребе. Этот громадный корабль, стоимость которого оценивалась в 4 млн. фт. ст., опрокинулся и затонул в заливе Таранто на глубине 11 м; вместе с ним ушли под воду 249 матросов и офицеров.
Водолазы, осматривавшие судно под водой, сообщили, что по обе стороны от киля в корпусе зияют две невероятных размеров пробоины, а от палуб, находившихся над кормовыми погребами, мало что осталась.
Сначала итальянские военные инженеры предложили для подъема линкора построить вокруг него большой плавучий сухой док. Если из камер плавучести такого дока выкачать воду, он всплывет, подняв вместе с собой линкор.
Пока обсуждались этот и подобные ему прожекты, орудийные башни и трубы линкора под действием его громадной массы постепенно погружались в придонные наносы, залегавшие под опрокинувшимся кораблем.
Указанные конструкции зарылись в ил на 9 м, но дальше не пошли, потому что под этим слоем находилась твердая глина.
В это время блестящий инженер генерал Феррати, руководивший программой строительства ВМФ Италии, пришел к выводу, что поднять затонувший линкор можно только при помощи сжатого воздуха. Он и его коллега майор Джианелли (закончивший, кстати сказать, работы по подъему «Леонардо да Винчи» после смерти генерала Феррати) использовали масштабные модели линкора, желая удостовериться, что поднять корабль можно и в перевернутом состоянии. Спрямление корабля предполагалось выполнить после его постановки в сухой док.
Наипервейшей задачей спасателей был, однако, подъем линкора, но сначала нужно было заделать все отверстия в корпусе корабля. Работа эта была не из трудных, поскольку сам корпус, если не считать двух огромных пробоин в кормовой части, не претерпел большого разрушения.
Как только пробоины были заделаны, с корабля сняли сотни тонн боеприпасов, чтобы уменьшить его массу. Один за другим внутренние отсеки корабля герметизировались, и вода из них вытеснялась сжатым воздухом. На корпусе опрокинувшегося корабля установили воздушные шлюзы, так что рабочие имели возможность снимать с заполняемого сжатым воздухом корабля различные грузы.
Работа по герметизации корпуса началась весной 1917 г. К ноябрю носовая часть линкора начала обретать некоторую плавучесть. Перед майором Джианелли стояла теперь новая проблема. Сухой док, в который предполагалось поставить «Леонардо да Винчи», был рассчитан на суда с осадкой до 12 м, линкор же в теперешнем его состоянии имел осадку 15 м, а это означало, что придется снять с корабля орудийные башни, трубы и элементы надстроек в его верхней части, глубоко засевшие в иле. Но именно на них и опирался затонувший линкор. Поэтому все подготовительные работы по снятию башен, труб и тому подобного спасатели вынуждены были производить изнутри корабля. Уровень воды в одной из башен пришлось сделать на 6 м ниже уровня окружающей эту башню грязи.
Пока водолазы ставили заплаты на внутреннюю поверхность башен, Джианелли затопил вдоль обоих бортов линкора по четыре понтона подъемной силой 350 т каждый. Расчеты показывали, что для всплытия корабля достаточно сжатого воздуха, который будет накачан и его корпус, но Джиашеллн не хотел рисковать и распорядился на всякий случай увеличить подъемную силу самого линкора восемью понтонами.
С помощью землесосов в дне залива прокладывался «канал» – фарватер, ведущий от затонувшего корабля к плавучему сухому доку.
Подъем линкора начался 17 сентября 1919 г. Он всплыл в необычайной легкостью, и на следующий день его удалось завести в притопленный сухой док. После ремонта корабля в сухом доке его оставалось перевернуть. В заливе Таранто не было достаточно глубокого места, чтобы выполнить такую операцию, и итальянцы принялись с помощью землесосов делать большое углубление в центре залива. В январе 1921 г. «Леонардо да Винчи» был выведен из сухого дока и отбуксирован к этому углублению. На борту линкора находилось 400 т твердого балласта. Джианелли велел постепенно добавить в отсеки правого борта 7,5 тыс. т водяного балласта. Крен корпуса начал понемногу расти и увеличивался до тех пор, пока судно не перевернулось и осталось почти в нормальном положении с легким креном на правый борт.
Последним актом этой спасательной операции явился подъем орудийных башен из толстого слоя ила на дне залива.
Подъем выполнялся с помощью кольцевого понтона подъемной силой 1000 т. Он затоплялся и ставился в подводном положении над башней, которую предстояло поднять, крепился к этой башне с помощью стальных тросов и после продувки камер плавучести поднимался, неся с собой на поверхность очередную башню. Вся операция обошлась итальянцам в 150 тыс. фт. ст.
Много выдающихся по своему характеру судоподъемных операций было выполнено и в других странах. Некоторые из них отличались оригинальностью инженерных решений, смелостью и личной инициативой. Описанию подобных работ можно посвятить не одну книгу. Но все они, несомненно, бледнеют перед подвигом одного человека, отважившегося выполнить задачу, от решения которой отказалось правительство его собственной страны.
Этим человеком был Эрнест Фрэнк Кокс. А задача состояла в подъеме германского флота, затопленного в Скапа-Флоу на Оркнейских островах в 1919 г.
Эрнест Кокс – человек, поднявший со дна
германский флот
К тому времени, когда Кокс вознамерился поднять затопленный в Скапа-Флоу флот, ему еще ни разу в жизни не приходилось поднимать на поверхность ни одного судна, даже самой обычной шлюпки. Он никогда не занимался какими-либо спасательными работами. К тому же он не имел диплома инженера. Его профессией была торговля металлоломом, за что он получил прозвище «большого старьевщика».
Кокс родился в 1883 г. Он не отличался тягой к учебе и в 13 лет бросил школу. Но даже не получив образования, он сумел быстро продвинуться вперед благодаря своей неуемной энергии и выдающимся способностям. Женившись в 1907 г. на Дженни Миллер, он перешел на работу в принадлежавшую ее отцу компанию «Овертон стил уоркс» и уже через пять лет был готов к тому, чтобы организовать собственную фирму. Двоюродный брат его жены Томми Дэнкс согласился финансировать предприятие на условии, что Кокс никогда не потребует от него принять практическое участие в деятельности новой компании. В течение первой мировой войны фирма «Кокс энд Дэнкс» выполняла правительственные заказы на поставку военного снаряжения.
По окончании войны Кокс выкупил долю своего партнера и со сверхъестественной прозорливостью целиком отдался торговле металлоломом, еще не ведая о том, что он уже полностью созрел для выполнения главного дела своей жизни – подъема германского флота.
Затопленный флот
Согласно условиям перемирия, 74 германских военных корабля, в том числе 11 линкоров, 5 линейных крейсеров, 8 легких крейсеров и 50 миноносцев и эсминцев, были интернированы в огромной естественной бухте Скапа-Флоу на Оркнейских островах. Там они должны были оставаться до полудня 21 июня 1919 г. – момента официальной капитуляции Германии. Район расположения германского флота патрулировался английскими военными кораблями, но на борту каждого немецкого судна оставались небольшие по численности экипажи, номинально подчинявшиеся контр-адмиралу Людвигу фон Рейтеру. Ни один английский офицер или матрос не имели права взойти на борт какого-либо немецкого корабля.
Вечером 20 июня вице-адмирал Сидней Фримантл, командовавший британскими кораблями, сторожившими германский флот, получил сообщение о продлении по просьбе немецких представителей срока действия перемирия до полудня 23 июня. Он решил занять остающееся время торпедными учениями, и утром 21 июня в море вышел весь находившийся в этом районе английский флот, за исключением трех эсминцев, ожидавших ремонта (на одном из них можно было даже развести пары), плавбазы, нескольких дрифтеров и вооруженных тральщиков.
Точно в полдень 21 июня на флагманском корабле адмирала фон Рейтера был поднят заранее установленный сигнал. Немедленно на всех германских судах подняли вымпелы, на клотиках взвились красные флаги, заревели гудки, зазвонили колокола и в воздух понеслись радостные крики нескольких тысяч немецких моряков. Тем временем находившиеся в нижних помещениях судов офицеры и старшины открывали кингстоны, разбивали приемные патрубки систем подачи забортной воды. Они изогнули штоки заборных клапанов так, чтобы их нельзя было закрыть, и выкинули за борт рукоятки и маховики кингстонов. На эсминцах, пришвартованных по два и по три к одной бочке, прикручивали к кнехтам швартовы и расклепывали шплинты якорных цепей, чтобы нельзя было потом отсоединить цепи.
И тут на глазах немногочисленных английских моряков, взиравших в ужасе на все происходившее, немецкие корабли начали, как пьяные, раскачиваться из стороны в сторону, крениться, сталкиваясь друг с другом, погружаться на дно – носом, кормой, бортом или же переворачиваясь кверху днищем. Английские дрифтеры и траулеры, открыв орудийный огонь, попытались вынудить немцев закрыть кингстоны, но те, надев спасательные нагрудники, стали прыгать за борт либо же в спасательных шлюпках направлялись к берегу. Восемь человек было убито и пять ранено.
Англичане предприняли попытку спасти хотя бы несколько кораблей, но им удалось отвести на мелководье всего несколько эсминцев, три крейсера и один линкор. 50 германских судов – от миноносцев водоизмещением 750 т до линейного крейсера «Гинденбург» водоизмещением 28 тыс. т – ушли под воду на глубине от 20 до 30 м.
Никогда еще в истории на одном сравнительно небольшом участке моря не было затоплено столько военных кораблей. Этот рекорд просуществовал до 17 февраля 1944 г., когда американцы потопили в лагуне Трук на Тихом океане 51 японский корабль.
Срочно возвратившийся в тот же вечер в Скапа-Флоу адмирал Фримантл, с трудом сдерживая ярость, заявил фон Рейтеру:
– Честные моряки любой страны были бы не способны совершить такой поступок, за исключением, пожалуй, ваших людей.
В пору описываемых событий в Англии ощущалась острая нехватка металла для производства самых различных видов продукции – от железнодорожных рельсов до бритвенных лезвий. Нужно было строить суда, выпускать сельскохозяйственные машины, автомобили, пишущие машинки – словом, все, в чем нуждалась вернувшаяся к мирной жизни страна. В переплавку пошли пушки, танки, корпуса снарядов.
В 1921 г. Кокс обошел своих конкурентов, купив у британского Адмиралтейства старые линкоры и разобрав их затем на лом на верфи Куинсборо. А три года спустя он приобрел у английского правительства за 20 тыс. фт. ст. немецкий плавучий док.
Кокс и сам толком не знал, что делать с огромной U-образной махиной. Он лишь намеревался срезать установленный в доке громадный стальной цилиндр длиной 122 м и диаметром 12 м (ранее он использовался для испытаний прочных корпусов германских подводных лодок) и продать его на слом. Так Кокс и поступил. В результате он остался владельцем, по сути дела, совсем ненужного ему плавучего дока.
Рождение идеи
Вскоре, приехав в Копенгаген для переговоров с датской фирмой «Петерсон энд Альбек» относительно продажи партии цветных металлов, Кокс завел в владельцами фирмы разговор о нехватке железного лома. В ответ Петерсон полушутливо посоветовал ему воспользоваться тем самым плавучим доком, чтобы попытаться поднять часть затопленных в Скапа-Флоу кораблей.
– Я не предполагаю, что вы сможете поднять линкоры, но, насколько мне известно, на дне бухты лежат тридцать или сорок миноносцев, причем водоизмещение самого большого из них не превышает тысячи тонн. А ваш док вполне поднимает и три тысячи тонн.
В самом деле? Ну, а почему он, Кокс, не сможет поднять линкоры? Например, «Гинденбург». Двадцать восемь тысяч тонн металла ржавеют на дне, ожидая, пока их кто-нибудь не поднимет. И никто еще до сих пор не отважился на подобное.
Тут у Кокса и родилась идея, захватившая его на долгие годы. А уже если Кокс брался за что-либо, то он не терял времени даром. Он провел один день в технической библиотеке, изучая соответствующую литературу и обдумывая план дальнейших действий. Затем он отправился в Адмиралтейство и попросил продать ему «как есть» несколько миноносцев, лежащих на дне бухты Скапа-Флоу. Чиновники Адмиралтейства отнеслись к просьбе Кокса с предельной честностью. Они предложили ему предварительно лично осмотреть местонахождение кораблей и, что было еще более важным, дали ознакомиться с докладом о результатах обследования Скапа-Флоу официальной комиссией Адмиралтейства, посетившей его пятью годами ранее.
«Вопрос о подъеме судов полностью отпадает, – говорилось в докладе, – а поскольку они не мешают судоходству, нет смысла даже взрывать их. Пусть лежат и ржавеют там, где они затонули».
Миноносцы лежали на дне вокруг своих швартовных бочек такими беспорядочными грудами, что, согласно заключению экспертов, их подъем был сопряжен с непомерными затратами. Что же касается больших кораблей, то для их подъема не годился ни один из существующих методов. Кокс, однако, был не специалистом, а практиком. Смысл своей жизни он видел в решении инженерных задач, и подъем германского флота представлялся ему просто более сложной по масштабам операцией. К тому же, мнение экспертов Адмиралтейства никак не могло повлиять на его решение хотя бы потому, что он так и не удосужился прочитать их доклад.
Кокс покупает лежащий на дне моря флот
Кокс все же прислушался к советам и направился в Скапа-Флоу, чтобы лично убедиться на месте в невозможности подъема хотя бы одного судна. Затем он вернулся в Лондон и предложил Адмиралтейству 24 тыс. фт. ст. за 26 миноносцев и два линкора. Ошеломленное дерзостью Кокса высшее начальство приняло деньги. Кокс стал владельцем военно-морского флота.
Это могло показаться невероятным, но одного проведенного в библиотеке дня и столь же краткосрочного визита в Скапа-Флоу оказалось достаточным, чтобы наметить план действий.
Огромный плавучий док, владельцем которого Кокс так неожиданно стал, обладал подъемной силой, равной 3 тыс. т; масса каждого эсминца составляла от 750 до 1,3 тыс. т. Поэтому, полагал Кокс, он вполне сможет поднимать с помощью дока по два и даже по три миноносца, если их почему-либо не удастся расцепить под водой. Пройдет всего несколько недель и с миноносцами будет покончено. Деньги, полученные от их продажи на слом, можно будет использовать, чтобы срезать носовые, орудийные башни гигантского линейного крейсера «Гинденбург», лежавшего почти на ровном киле на глубине 18 м, да еще вдобавок на покрытом галькой дне.
При отливе башни полностью выступали из воды, поэтому срезать их с помощью кислородно-ацетиленовых горелок не представит особого труда.
Деньги от продажи башен пойдут на оплату расходов, связанных с подъемом «Гинденбурга» водоизмещением 28 тыс. т. А когда крейсер будет поднят, его можно будет использовать в качестве гигантского понтона для подъема других кораблей. План был весьма хорош – этакая строгая последовательность заранее предопределенных событий. Он имел только один недостаток, проистекавший из абсолютного невежества Кокса в вопросах судоподъемных работ: план не мог быть осуществлен.
Но во всем этом еще предстояло убедиться. А пока в распоряжении Кокса был флот, лежащий на дне Скапа-Флоу, плавучий док и большое количество якорных цепей с затонувших линкоров, которые он намеревался использовать вместо подъемных тросов. У него не было ни специалистов, ни соответствующего, оборудования.
На острове Хой, где Кокс намечал организовать штаб-квартиру по руководству и проведению всей операции, полностью отсутствовали какие бы то ни было мастерские, склады, жилые помещения. Там не было абсолютно ничего, даже электричества.
На другой день после оформления покупки флота Кокс занялся наймом людей. С двумя ему особенно повезло. Это были Томас Маккензи и Эрнест Маккоун, получившие впоследствии прозвище «пара Маков». Они образовали главный штаб всех дальнейших операций.
Покончив с этими делами, Кокс, презрев возражения двух своих помощников (многое из того, что он совершил в последующие годы, шло вразрез их мнению), срезал одну стенку своего U-образного дока и поставил на ее место временную заплату. Теперь док приобрел форму перевернутой буквы Г. Затем он до половины разрезал док поперек и отбуксировал, его за 700 миль на Оркнейские острова. Там док был подтянут к берегу в Милл-Бей на острове Хой и окончательно разрезан пополам.
В итоге в распоряжении Кокса оказались две секции сухого дока сечением, напоминавшим перевернутую букву Г, длиной по 61 м и шириной 24,3 м. В стенках каждой секции размещались насосы, воздушные компрессоры, генераторы, а также машинное и котельное отделения. На палубах располагалось по 12 комплектов грузоподъемных устройств. В состав каждого такого устройства входил блок грузоподъемностью 100 т и ручная лебедка с тройной передачей. Каждый блок, в свою очередь, был соединен с талями грузоподъемностью 100 т, прикрепленными с помощью болтов и массивных стальных пластин к стенке дока. От талей отходили подъемные цепи, пропущенные через ручьи шкивов. Свободные концы цепей свисали через кромку палубы в воду. Для работы на одной лебедке требовались два человека.
Тут и произошло первое столкновение Маккоуна с Коксом. Маккоун требовал приобрести стальные тросы окружностью 229 мм. Кокс настаивал на использовании вместо тросов старых якорных цепей, поскольку каждый трос обошелся бы ему в 2 тыс. фт. ст. В этом споре Кокс одержал верх, но только на время.
Работа по герметизации корпуса началась весной 1917 г. К ноябрю носовая часть линкора начала обретать некоторую плавучесть. Перед майором Джианелли стояла теперь новая проблема. Сухой док, в который предполагалось поставить «Леонардо да Винчи», был рассчитан на суда с осадкой до 12 м, линкор же в теперешнем его состоянии имел осадку 15 м, а это означало, что придется снять с корабля орудийные башни, трубы и элементы надстроек в его верхней части, глубоко засевшие в иле. Но именно на них и опирался затонувший линкор. Поэтому все подготовительные работы по снятию башен, труб и тому подобного спасатели вынуждены были производить изнутри корабля. Уровень воды в одной из башен пришлось сделать на 6 м ниже уровня окружающей эту башню грязи.
Пока водолазы ставили заплаты на внутреннюю поверхность башен, Джианелли затопил вдоль обоих бортов линкора по четыре понтона подъемной силой 350 т каждый. Расчеты показывали, что для всплытия корабля достаточно сжатого воздуха, который будет накачан и его корпус, но Джиашеллн не хотел рисковать и распорядился на всякий случай увеличить подъемную силу самого линкора восемью понтонами.
С помощью землесосов в дне залива прокладывался «канал» – фарватер, ведущий от затонувшего корабля к плавучему сухому доку.
Подъем линкора начался 17 сентября 1919 г. Он всплыл в необычайной легкостью, и на следующий день его удалось завести в притопленный сухой док. После ремонта корабля в сухом доке его оставалось перевернуть. В заливе Таранто не было достаточно глубокого места, чтобы выполнить такую операцию, и итальянцы принялись с помощью землесосов делать большое углубление в центре залива. В январе 1921 г. «Леонардо да Винчи» был выведен из сухого дока и отбуксирован к этому углублению. На борту линкора находилось 400 т твердого балласта. Джианелли велел постепенно добавить в отсеки правого борта 7,5 тыс. т водяного балласта. Крен корпуса начал понемногу расти и увеличивался до тех пор, пока судно не перевернулось и осталось почти в нормальном положении с легким креном на правый борт.
Последним актом этой спасательной операции явился подъем орудийных башен из толстого слоя ила на дне залива.
Подъем выполнялся с помощью кольцевого понтона подъемной силой 1000 т. Он затоплялся и ставился в подводном положении над башней, которую предстояло поднять, крепился к этой башне с помощью стальных тросов и после продувки камер плавучести поднимался, неся с собой на поверхность очередную башню. Вся операция обошлась итальянцам в 150 тыс. фт. ст.
Много выдающихся по своему характеру судоподъемных операций было выполнено и в других странах. Некоторые из них отличались оригинальностью инженерных решений, смелостью и личной инициативой. Описанию подобных работ можно посвятить не одну книгу. Но все они, несомненно, бледнеют перед подвигом одного человека, отважившегося выполнить задачу, от решения которой отказалось правительство его собственной страны.
Этим человеком был Эрнест Фрэнк Кокс. А задача состояла в подъеме германского флота, затопленного в Скапа-Флоу на Оркнейских островах в 1919 г.
Эрнест Кокс – человек, поднявший со дна
германский флот
К тому времени, когда Кокс вознамерился поднять затопленный в Скапа-Флоу флот, ему еще ни разу в жизни не приходилось поднимать на поверхность ни одного судна, даже самой обычной шлюпки. Он никогда не занимался какими-либо спасательными работами. К тому же он не имел диплома инженера. Его профессией была торговля металлоломом, за что он получил прозвище «большого старьевщика».
Кокс родился в 1883 г. Он не отличался тягой к учебе и в 13 лет бросил школу. Но даже не получив образования, он сумел быстро продвинуться вперед благодаря своей неуемной энергии и выдающимся способностям. Женившись в 1907 г. на Дженни Миллер, он перешел на работу в принадлежавшую ее отцу компанию «Овертон стил уоркс» и уже через пять лет был готов к тому, чтобы организовать собственную фирму. Двоюродный брат его жены Томми Дэнкс согласился финансировать предприятие на условии, что Кокс никогда не потребует от него принять практическое участие в деятельности новой компании. В течение первой мировой войны фирма «Кокс энд Дэнкс» выполняла правительственные заказы на поставку военного снаряжения.
По окончании войны Кокс выкупил долю своего партнера и со сверхъестественной прозорливостью целиком отдался торговле металлоломом, еще не ведая о том, что он уже полностью созрел для выполнения главного дела своей жизни – подъема германского флота.
Затопленный флот
Согласно условиям перемирия, 74 германских военных корабля, в том числе 11 линкоров, 5 линейных крейсеров, 8 легких крейсеров и 50 миноносцев и эсминцев, были интернированы в огромной естественной бухте Скапа-Флоу на Оркнейских островах. Там они должны были оставаться до полудня 21 июня 1919 г. – момента официальной капитуляции Германии. Район расположения германского флота патрулировался английскими военными кораблями, но на борту каждого немецкого судна оставались небольшие по численности экипажи, номинально подчинявшиеся контр-адмиралу Людвигу фон Рейтеру. Ни один английский офицер или матрос не имели права взойти на борт какого-либо немецкого корабля.
Вечером 20 июня вице-адмирал Сидней Фримантл, командовавший британскими кораблями, сторожившими германский флот, получил сообщение о продлении по просьбе немецких представителей срока действия перемирия до полудня 23 июня. Он решил занять остающееся время торпедными учениями, и утром 21 июня в море вышел весь находившийся в этом районе английский флот, за исключением трех эсминцев, ожидавших ремонта (на одном из них можно было даже развести пары), плавбазы, нескольких дрифтеров и вооруженных тральщиков.
Точно в полдень 21 июня на флагманском корабле адмирала фон Рейтера был поднят заранее установленный сигнал. Немедленно на всех германских судах подняли вымпелы, на клотиках взвились красные флаги, заревели гудки, зазвонили колокола и в воздух понеслись радостные крики нескольких тысяч немецких моряков. Тем временем находившиеся в нижних помещениях судов офицеры и старшины открывали кингстоны, разбивали приемные патрубки систем подачи забортной воды. Они изогнули штоки заборных клапанов так, чтобы их нельзя было закрыть, и выкинули за борт рукоятки и маховики кингстонов. На эсминцах, пришвартованных по два и по три к одной бочке, прикручивали к кнехтам швартовы и расклепывали шплинты якорных цепей, чтобы нельзя было потом отсоединить цепи.
И тут на глазах немногочисленных английских моряков, взиравших в ужасе на все происходившее, немецкие корабли начали, как пьяные, раскачиваться из стороны в сторону, крениться, сталкиваясь друг с другом, погружаться на дно – носом, кормой, бортом или же переворачиваясь кверху днищем. Английские дрифтеры и траулеры, открыв орудийный огонь, попытались вынудить немцев закрыть кингстоны, но те, надев спасательные нагрудники, стали прыгать за борт либо же в спасательных шлюпках направлялись к берегу. Восемь человек было убито и пять ранено.
Англичане предприняли попытку спасти хотя бы несколько кораблей, но им удалось отвести на мелководье всего несколько эсминцев, три крейсера и один линкор. 50 германских судов – от миноносцев водоизмещением 750 т до линейного крейсера «Гинденбург» водоизмещением 28 тыс. т – ушли под воду на глубине от 20 до 30 м.
Никогда еще в истории на одном сравнительно небольшом участке моря не было затоплено столько военных кораблей. Этот рекорд просуществовал до 17 февраля 1944 г., когда американцы потопили в лагуне Трук на Тихом океане 51 японский корабль.
Срочно возвратившийся в тот же вечер в Скапа-Флоу адмирал Фримантл, с трудом сдерживая ярость, заявил фон Рейтеру:
– Честные моряки любой страны были бы не способны совершить такой поступок, за исключением, пожалуй, ваших людей.
В пору описываемых событий в Англии ощущалась острая нехватка металла для производства самых различных видов продукции – от железнодорожных рельсов до бритвенных лезвий. Нужно было строить суда, выпускать сельскохозяйственные машины, автомобили, пишущие машинки – словом, все, в чем нуждалась вернувшаяся к мирной жизни страна. В переплавку пошли пушки, танки, корпуса снарядов.
В 1921 г. Кокс обошел своих конкурентов, купив у британского Адмиралтейства старые линкоры и разобрав их затем на лом на верфи Куинсборо. А три года спустя он приобрел у английского правительства за 20 тыс. фт. ст. немецкий плавучий док.
Кокс и сам толком не знал, что делать с огромной U-образной махиной. Он лишь намеревался срезать установленный в доке громадный стальной цилиндр длиной 122 м и диаметром 12 м (ранее он использовался для испытаний прочных корпусов германских подводных лодок) и продать его на слом. Так Кокс и поступил. В результате он остался владельцем, по сути дела, совсем ненужного ему плавучего дока.
Рождение идеи
Вскоре, приехав в Копенгаген для переговоров с датской фирмой «Петерсон энд Альбек» относительно продажи партии цветных металлов, Кокс завел в владельцами фирмы разговор о нехватке железного лома. В ответ Петерсон полушутливо посоветовал ему воспользоваться тем самым плавучим доком, чтобы попытаться поднять часть затопленных в Скапа-Флоу кораблей.
– Я не предполагаю, что вы сможете поднять линкоры, но, насколько мне известно, на дне бухты лежат тридцать или сорок миноносцев, причем водоизмещение самого большого из них не превышает тысячи тонн. А ваш док вполне поднимает и три тысячи тонн.
В самом деле? Ну, а почему он, Кокс, не сможет поднять линкоры? Например, «Гинденбург». Двадцать восемь тысяч тонн металла ржавеют на дне, ожидая, пока их кто-нибудь не поднимет. И никто еще до сих пор не отважился на подобное.
Тут у Кокса и родилась идея, захватившая его на долгие годы. А уже если Кокс брался за что-либо, то он не терял времени даром. Он провел один день в технической библиотеке, изучая соответствующую литературу и обдумывая план дальнейших действий. Затем он отправился в Адмиралтейство и попросил продать ему «как есть» несколько миноносцев, лежащих на дне бухты Скапа-Флоу. Чиновники Адмиралтейства отнеслись к просьбе Кокса с предельной честностью. Они предложили ему предварительно лично осмотреть местонахождение кораблей и, что было еще более важным, дали ознакомиться с докладом о результатах обследования Скапа-Флоу официальной комиссией Адмиралтейства, посетившей его пятью годами ранее.
«Вопрос о подъеме судов полностью отпадает, – говорилось в докладе, – а поскольку они не мешают судоходству, нет смысла даже взрывать их. Пусть лежат и ржавеют там, где они затонули».
Миноносцы лежали на дне вокруг своих швартовных бочек такими беспорядочными грудами, что, согласно заключению экспертов, их подъем был сопряжен с непомерными затратами. Что же касается больших кораблей, то для их подъема не годился ни один из существующих методов. Кокс, однако, был не специалистом, а практиком. Смысл своей жизни он видел в решении инженерных задач, и подъем германского флота представлялся ему просто более сложной по масштабам операцией. К тому же, мнение экспертов Адмиралтейства никак не могло повлиять на его решение хотя бы потому, что он так и не удосужился прочитать их доклад.
Кокс покупает лежащий на дне моря флот
Кокс все же прислушался к советам и направился в Скапа-Флоу, чтобы лично убедиться на месте в невозможности подъема хотя бы одного судна. Затем он вернулся в Лондон и предложил Адмиралтейству 24 тыс. фт. ст. за 26 миноносцев и два линкора. Ошеломленное дерзостью Кокса высшее начальство приняло деньги. Кокс стал владельцем военно-морского флота.
Это могло показаться невероятным, но одного проведенного в библиотеке дня и столь же краткосрочного визита в Скапа-Флоу оказалось достаточным, чтобы наметить план действий.
Огромный плавучий док, владельцем которого Кокс так неожиданно стал, обладал подъемной силой, равной 3 тыс. т; масса каждого эсминца составляла от 750 до 1,3 тыс. т. Поэтому, полагал Кокс, он вполне сможет поднимать с помощью дока по два и даже по три миноносца, если их почему-либо не удастся расцепить под водой. Пройдет всего несколько недель и с миноносцами будет покончено. Деньги, полученные от их продажи на слом, можно будет использовать, чтобы срезать носовые, орудийные башни гигантского линейного крейсера «Гинденбург», лежавшего почти на ровном киле на глубине 18 м, да еще вдобавок на покрытом галькой дне.
При отливе башни полностью выступали из воды, поэтому срезать их с помощью кислородно-ацетиленовых горелок не представит особого труда.
Деньги от продажи башен пойдут на оплату расходов, связанных с подъемом «Гинденбурга» водоизмещением 28 тыс. т. А когда крейсер будет поднят, его можно будет использовать в качестве гигантского понтона для подъема других кораблей. План был весьма хорош – этакая строгая последовательность заранее предопределенных событий. Он имел только один недостаток, проистекавший из абсолютного невежества Кокса в вопросах судоподъемных работ: план не мог быть осуществлен.
Но во всем этом еще предстояло убедиться. А пока в распоряжении Кокса был флот, лежащий на дне Скапа-Флоу, плавучий док и большое количество якорных цепей с затонувших линкоров, которые он намеревался использовать вместо подъемных тросов. У него не было ни специалистов, ни соответствующего, оборудования.
На острове Хой, где Кокс намечал организовать штаб-квартиру по руководству и проведению всей операции, полностью отсутствовали какие бы то ни было мастерские, склады, жилые помещения. Там не было абсолютно ничего, даже электричества.
На другой день после оформления покупки флота Кокс занялся наймом людей. С двумя ему особенно повезло. Это были Томас Маккензи и Эрнест Маккоун, получившие впоследствии прозвище «пара Маков». Они образовали главный штаб всех дальнейших операций.
Покончив с этими делами, Кокс, презрев возражения двух своих помощников (многое из того, что он совершил в последующие годы, шло вразрез их мнению), срезал одну стенку своего U-образного дока и поставил на ее место временную заплату. Теперь док приобрел форму перевернутой буквы Г. Затем он до половины разрезал док поперек и отбуксировал, его за 700 миль на Оркнейские острова. Там док был подтянут к берегу в Милл-Бей на острове Хой и окончательно разрезан пополам.
В итоге в распоряжении Кокса оказались две секции сухого дока сечением, напоминавшим перевернутую букву Г, длиной по 61 м и шириной 24,3 м. В стенках каждой секции размещались насосы, воздушные компрессоры, генераторы, а также машинное и котельное отделения. На палубах располагалось по 12 комплектов грузоподъемных устройств. В состав каждого такого устройства входил блок грузоподъемностью 100 т и ручная лебедка с тройной передачей. Каждый блок, в свою очередь, был соединен с талями грузоподъемностью 100 т, прикрепленными с помощью болтов и массивных стальных пластин к стенке дока. От талей отходили подъемные цепи, пропущенные через ручьи шкивов. Свободные концы цепей свисали через кромку палубы в воду. Для работы на одной лебедке требовались два человека.
Тут и произошло первое столкновение Маккоуна с Коксом. Маккоун требовал приобрести стальные тросы окружностью 229 мм. Кокс настаивал на использовании вместо тросов старых якорных цепей, поскольку каждый трос обошелся бы ему в 2 тыс. фт. ст. В этом споре Кокс одержал верх, но только на время.
Подъем выполнялся с помощью кольцевого понтона подъемной силой 1000 т. Он затоплялся и ставился в подводном положении над башней, которую предстояло поднять, крепился к этой башне с помощью стальных тросов и после продувки камер плавучести поднимался, неся с собой на поверхность очередную башню. Вся операция обошлась итальянцам в 150 тыс. фт. ст.
Много выдающихся по своему характеру судоподъемных операций было выполнено и в других странах. Некоторые из них отличались оригинальностью инженерных решений, смелостью и личной инициативой. Описанию подобных работ можно посвятить не одну книгу. Но все они, несомненно, бледнеют перед подвигом одного человека, отважившегося выполнить задачу, от решения которой отказалось правительство его собственной страны.
Этим человеком был Эрнест Фрэнк Кокс. А задача состояла в подъеме германского флота, затопленного в Скапа-Флоу на Оркнейских островах в 1919 г.
Эрнест Кокс – человек, поднявший со дна
германский флот
К тому времени, когда Кокс вознамерился поднять затопленный в Скапа-Флоу флот, ему еще ни разу в жизни не приходилось поднимать на поверхность ни одного судна, даже самой обычной шлюпки. Он никогда не занимался какими-либо спасательными работами. К тому же он не имел диплома инженера. Его профессией была торговля металлоломом, за что он получил прозвище «большого старьевщика».
Кокс родился в 1883 г. Он не отличался тягой к учебе и в 13 лет бросил школу. Но даже не получив образования, он сумел быстро продвинуться вперед благодаря своей неуемной энергии и выдающимся способностям. Женившись в 1907 г. на Дженни Миллер, он перешел на работу в принадлежавшую ее отцу компанию «Овертон стил уоркс» и уже через пять лет был готов к тому, чтобы организовать собственную фирму. Двоюродный брат его жены Томми Дэнкс согласился финансировать предприятие на условии, что Кокс никогда не потребует от него принять практическое участие в деятельности новой компании. В течение первой мировой войны фирма «Кокс энд Дэнкс» выполняла правительственные заказы на поставку военного снаряжения.
По окончании войны Кокс выкупил долю своего партнера и со сверхъестественной прозорливостью целиком отдался торговле металлоломом, еще не ведая о том, что он уже полностью созрел для выполнения главного дела своей жизни – подъема германского флота.
Затопленный флот
Согласно условиям перемирия, 74 германских военных корабля, в том числе 11 линкоров, 5 линейных крейсеров, 8 легких крейсеров и 50 миноносцев и эсминцев, были интернированы в огромной естественной бухте Скапа-Флоу на Оркнейских островах. Там они должны были оставаться до полудня 21 июня 1919 г. – момента официальной капитуляции Германии. Район расположения германского флота патрулировался английскими военными кораблями, но на борту каждого немецкого судна оставались небольшие по численности экипажи, номинально подчинявшиеся контр-адмиралу Людвигу фон Рейтеру. Ни один английский офицер или матрос не имели права взойти на борт какого-либо немецкого корабля.
Вечером 20 июня вице-адмирал Сидней Фримантл, командовавший британскими кораблями, сторожившими германский флот, получил сообщение о продлении по просьбе немецких представителей срока действия перемирия до полудня 23 июня. Он решил занять остающееся время торпедными учениями, и утром 21 июня в море вышел весь находившийся в этом районе английский флот, за исключением трех эсминцев, ожидавших ремонта (на одном из них можно было даже развести пары), плавбазы, нескольких дрифтеров и вооруженных тральщиков.
Точно в полдень 21 июня на флагманском корабле адмирала фон Рейтера был поднят заранее установленный сигнал. Немедленно на всех германских судах подняли вымпелы, на клотиках взвились красные флаги, заревели гудки, зазвонили колокола и в воздух понеслись радостные крики нескольких тысяч немецких моряков. Тем временем находившиеся в нижних помещениях судов офицеры и старшины открывали кингстоны, разбивали приемные патрубки систем подачи забортной воды. Они изогнули штоки заборных клапанов так, чтобы их нельзя было закрыть, и выкинули за борт рукоятки и маховики кингстонов. На эсминцах, пришвартованных по два и по три к одной бочке, прикручивали к кнехтам швартовы и расклепывали шплинты якорных цепей, чтобы нельзя было потом отсоединить цепи.
И тут на глазах немногочисленных английских моряков, взиравших в ужасе на все происходившее, немецкие корабли начали, как пьяные, раскачиваться из стороны в сторону, крениться, сталкиваясь друг с другом, погружаться на дно – носом, кормой, бортом или же переворачиваясь кверху днищем. Английские дрифтеры и траулеры, открыв орудийный огонь, попытались вынудить немцев закрыть кингстоны, но те, надев спасательные нагрудники, стали прыгать за борт либо же в спасательных шлюпках направлялись к берегу. Восемь человек было убито и пять ранено.
Англичане предприняли попытку спасти хотя бы несколько кораблей, но им удалось отвести на мелководье всего несколько эсминцев, три крейсера и один линкор. 50 германских судов – от миноносцев водоизмещением 750 т до линейного крейсера «Гинденбург» водоизмещением 28 тыс. т – ушли под воду на глубине от 20 до 30 м.
Никогда еще в истории на одном сравнительно небольшом участке моря не было затоплено столько военных кораблей. Этот рекорд просуществовал до 17 февраля 1944 г., когда американцы потопили в лагуне Трук на Тихом океане 51 японский корабль.
Срочно возвратившийся в тот же вечер в Скапа-Флоу адмирал Фримантл, с трудом сдерживая ярость, заявил фон Рейтеру:
– Честные моряки любой страны были бы не способны совершить такой поступок, за исключением, пожалуй, ваших людей.
В пору описываемых событий в Англии ощущалась острая нехватка металла для производства самых различных видов продукции – от железнодорожных рельсов до бритвенных лезвий. Нужно было строить суда, выпускать сельскохозяйственные машины, автомобили, пишущие машинки – словом, все, в чем нуждалась вернувшаяся к мирной жизни страна. В переплавку пошли пушки, танки, корпуса снарядов.
В 1921 г. Кокс обошел своих конкурентов, купив у британского Адмиралтейства старые линкоры и разобрав их затем на лом на верфи Куинсборо. А три года спустя он приобрел у английского правительства за 20 тыс. фт. ст. немецкий плавучий док.
Кокс и сам толком не знал, что делать с огромной U-образной махиной. Он лишь намеревался срезать установленный в доке громадный стальной цилиндр длиной 122 м и диаметром 12 м (ранее он использовался для испытаний прочных корпусов германских подводных лодок) и продать его на слом. Так Кокс и поступил. В результате он остался владельцем, по сути дела, совсем ненужного ему плавучего дока.
Рождение идеи
Вскоре, приехав в Копенгаген для переговоров с датской фирмой «Петерсон энд Альбек» относительно продажи партии цветных металлов, Кокс завел в владельцами фирмы разговор о нехватке железного лома. В ответ Петерсон полушутливо посоветовал ему воспользоваться тем самым плавучим доком, чтобы попытаться поднять часть затопленных в Скапа-Флоу кораблей.
– Я не предполагаю, что вы сможете поднять линкоры, но, насколько мне известно, на дне бухты лежат тридцать или сорок миноносцев, причем водоизмещение самого большого из них не превышает тысячи тонн. А ваш док вполне поднимает и три тысячи тонн.
В самом деле? Ну, а почему он, Кокс, не сможет поднять линкоры? Например, «Гинденбург». Двадцать восемь тысяч тонн металла ржавеют на дне, ожидая, пока их кто-нибудь не поднимет. И никто еще до сих пор не отважился на подобное.
Тут у Кокса и родилась идея, захватившая его на долгие годы. А уже если Кокс брался за что-либо, то он не терял времени даром. Он провел один день в технической библиотеке, изучая соответствующую литературу и обдумывая план дальнейших действий. Затем он отправился в Адмиралтейство и попросил продать ему «как есть» несколько миноносцев, лежащих на дне бухты Скапа-Флоу. Чиновники Адмиралтейства отнеслись к просьбе Кокса с предельной честностью. Они предложили ему предварительно лично осмотреть местонахождение кораблей и, что было еще более важным, дали ознакомиться с докладом о результатах обследования Скапа-Флоу официальной комиссией Адмиралтейства, посетившей его пятью годами ранее.
«Вопрос о подъеме судов полностью отпадает, – говорилось в докладе, – а поскольку они не мешают судоходству, нет смысла даже взрывать их. Пусть лежат и ржавеют там, где они затонули».
Миноносцы лежали на дне вокруг своих швартовных бочек такими беспорядочными грудами, что, согласно заключению экспертов, их подъем был сопряжен с непомерными затратами. Что же касается больших кораблей, то для их подъема не годился ни один из существующих методов. Кокс, однако, был не специалистом, а практиком. Смысл своей жизни он видел в решении инженерных задач, и подъем германского флота представлялся ему просто более сложной по масштабам операцией. К тому же, мнение экспертов Адмиралтейства никак не могло повлиять на его решение хотя бы потому, что он так и не удосужился прочитать их доклад.
Кокс покупает лежащий на дне моря флот
Кокс все же прислушался к советам и направился в Скапа-Флоу, чтобы лично убедиться на месте в невозможности подъема хотя бы одного судна. Затем он вернулся в Лондон и предложил Адмиралтейству 24 тыс. фт. ст. за 26 миноносцев и два линкора. Ошеломленное дерзостью Кокса высшее начальство приняло деньги. Кокс стал владельцем военно-морского флота.
Это могло показаться невероятным, но одного проведенного в библиотеке дня и столь же краткосрочного визита в Скапа-Флоу оказалось достаточным, чтобы наметить план действий.
Огромный плавучий док, владельцем которого Кокс так неожиданно стал, обладал подъемной силой, равной 3 тыс. т; масса каждого эсминца составляла от 750 до 1,3 тыс. т. Поэтому, полагал Кокс, он вполне сможет поднимать с помощью дока по два и даже по три миноносца, если их почему-либо не удастся расцепить под водой. Пройдет всего несколько недель и с миноносцами будет покончено. Деньги, полученные от их продажи на слом, можно будет использовать, чтобы срезать носовые, орудийные башни гигантского линейного крейсера «Гинденбург», лежавшего почти на ровном киле на глубине 18 м, да еще вдобавок на покрытом галькой дне.
При отливе башни полностью выступали из воды, поэтому срезать их с помощью кислородно-ацетиленовых горелок не представит особого труда.
Деньги от продажи башен пойдут на оплату расходов, связанных с подъемом «Гинденбурга» водоизмещением 28 тыс. т. А когда крейсер будет поднят, его можно будет использовать в качестве гигантского понтона для подъема других кораблей. План был весьма хорош – этакая строгая последовательность заранее предопределенных событий. Он имел только один недостаток, проистекавший из абсолютного невежества Кокса в вопросах судоподъемных работ: план не мог быть осуществлен.
Но во всем этом еще предстояло убедиться. А пока в распоряжении Кокса был флот, лежащий на дне Скапа-Флоу, плавучий док и большое количество якорных цепей с затонувших линкоров, которые он намеревался использовать вместо подъемных тросов. У него не было ни специалистов, ни соответствующего, оборудования.
На острове Хой, где Кокс намечал организовать штаб-квартиру по руководству и проведению всей операции, полностью отсутствовали какие бы то ни было мастерские, склады, жилые помещения. Там не было абсолютно ничего, даже электричества.
На другой день после оформления покупки флота Кокс занялся наймом людей. С двумя ему особенно повезло. Это были Томас Маккензи и Эрнест Маккоун, получившие впоследствии прозвище «пара Маков». Они образовали главный штаб всех дальнейших операций.
Покончив с этими делами, Кокс, презрев возражения двух своих помощников (многое из того, что он совершил в последующие годы, шло вразрез их мнению), срезал одну стенку своего U-образного дока и поставил на ее место временную заплату. Теперь док приобрел форму перевернутой буквы Г. Затем он до половины разрезал док поперек и отбуксировал, его за 700 миль на Оркнейские острова. Там док был подтянут к берегу в Милл-Бей на острове Хой и окончательно разрезан пополам.
В итоге в распоряжении Кокса оказались две секции сухого дока сечением, напоминавшим перевернутую букву Г, длиной по 61 м и шириной 24,3 м. В стенках каждой секции размещались насосы, воздушные компрессоры, генераторы, а также машинное и котельное отделения. На палубах располагалось по 12 комплектов грузоподъемных устройств. В состав каждого такого устройства входил блок грузоподъемностью 100 т и ручная лебедка с тройной передачей. Каждый блок, в свою очередь, был соединен с талями грузоподъемностью 100 т, прикрепленными с помощью болтов и массивных стальных пластин к стенке дока. От талей отходили подъемные цепи, пропущенные через ручьи шкивов. Свободные концы цепей свисали через кромку палубы в воду. Для работы на одной лебедке требовались два человека.
Тут и произошло первое столкновение Маккоуна с Коксом. Маккоун требовал приобрести стальные тросы окружностью 229 мм. Кокс настаивал на использовании вместо тросов старых якорных цепей, поскольку каждый трос обошелся бы ему в 2 тыс. фт. ст. В этом споре Кокс одержал верх, но только на время.
К тому времени, когда Кокс вознамерился поднять затопленный в Скапа-Флоу флот, ему еще ни разу в жизни не приходилось поднимать на поверхность ни одного судна, даже самой обычной шлюпки. Он никогда не занимался какими-либо спасательными работами. К тому же он не имел диплома инженера. Его профессией была торговля металлоломом, за что он получил прозвище «большого старьевщика».
Кокс родился в 1883 г. Он не отличался тягой к учебе и в 13 лет бросил школу. Но даже не получив образования, он сумел быстро продвинуться вперед благодаря своей неуемной энергии и выдающимся способностям. Женившись в 1907 г. на Дженни Миллер, он перешел на работу в принадлежавшую ее отцу компанию «Овертон стил уоркс» и уже через пять лет был готов к тому, чтобы организовать собственную фирму. Двоюродный брат его жены Томми Дэнкс согласился финансировать предприятие на условии, что Кокс никогда не потребует от него принять практическое участие в деятельности новой компании. В течение первой мировой войны фирма «Кокс энд Дэнкс» выполняла правительственные заказы на поставку военного снаряжения.
По окончании войны Кокс выкупил долю своего партнера и со сверхъестественной прозорливостью целиком отдался торговле металлоломом, еще не ведая о том, что он уже полностью созрел для выполнения главного дела своей жизни – подъема германского флота.
Затопленный флот
Согласно условиям перемирия, 74 германских военных корабля, в том числе 11 линкоров, 5 линейных крейсеров, 8 легких крейсеров и 50 миноносцев и эсминцев, были интернированы в огромной естественной бухте Скапа-Флоу на Оркнейских островах. Там они должны были оставаться до полудня 21 июня 1919 г. – момента официальной капитуляции Германии. Район расположения германского флота патрулировался английскими военными кораблями, но на борту каждого немецкого судна оставались небольшие по численности экипажи, номинально подчинявшиеся контр-адмиралу Людвигу фон Рейтеру. Ни один английский офицер или матрос не имели права взойти на борт какого-либо немецкого корабля.
Вечером 20 июня вице-адмирал Сидней Фримантл, командовавший британскими кораблями, сторожившими германский флот, получил сообщение о продлении по просьбе немецких представителей срока действия перемирия до полудня 23 июня. Он решил занять остающееся время торпедными учениями, и утром 21 июня в море вышел весь находившийся в этом районе английский флот, за исключением трех эсминцев, ожидавших ремонта (на одном из них можно было даже развести пары), плавбазы, нескольких дрифтеров и вооруженных тральщиков.
Точно в полдень 21 июня на флагманском корабле адмирала фон Рейтера был поднят заранее установленный сигнал. Немедленно на всех германских судах подняли вымпелы, на клотиках взвились красные флаги, заревели гудки, зазвонили колокола и в воздух понеслись радостные крики нескольких тысяч немецких моряков. Тем временем находившиеся в нижних помещениях судов офицеры и старшины открывали кингстоны, разбивали приемные патрубки систем подачи забортной воды. Они изогнули штоки заборных клапанов так, чтобы их нельзя было закрыть, и выкинули за борт рукоятки и маховики кингстонов. На эсминцах, пришвартованных по два и по три к одной бочке, прикручивали к кнехтам швартовы и расклепывали шплинты якорных цепей, чтобы нельзя было потом отсоединить цепи.
И тут на глазах немногочисленных английских моряков, взиравших в ужасе на все происходившее, немецкие корабли начали, как пьяные, раскачиваться из стороны в сторону, крениться, сталкиваясь друг с другом, погружаться на дно – носом, кормой, бортом или же переворачиваясь кверху днищем. Английские дрифтеры и траулеры, открыв орудийный огонь, попытались вынудить немцев закрыть кингстоны, но те, надев спасательные нагрудники, стали прыгать за борт либо же в спасательных шлюпках направлялись к берегу. Восемь человек было убито и пять ранено.
Англичане предприняли попытку спасти хотя бы несколько кораблей, но им удалось отвести на мелководье всего несколько эсминцев, три крейсера и один линкор. 50 германских судов – от миноносцев водоизмещением 750 т до линейного крейсера «Гинденбург» водоизмещением 28 тыс. т – ушли под воду на глубине от 20 до 30 м.
Никогда еще в истории на одном сравнительно небольшом участке моря не было затоплено столько военных кораблей. Этот рекорд просуществовал до 17 февраля 1944 г., когда американцы потопили в лагуне Трук на Тихом океане 51 японский корабль.
Срочно возвратившийся в тот же вечер в Скапа-Флоу адмирал Фримантл, с трудом сдерживая ярость, заявил фон Рейтеру:
– Честные моряки любой страны были бы не способны совершить такой поступок, за исключением, пожалуй, ваших людей.
В пору описываемых событий в Англии ощущалась острая нехватка металла для производства самых различных видов продукции – от железнодорожных рельсов до бритвенных лезвий. Нужно было строить суда, выпускать сельскохозяйственные машины, автомобили, пишущие машинки – словом, все, в чем нуждалась вернувшаяся к мирной жизни страна. В переплавку пошли пушки, танки, корпуса снарядов.
В 1921 г. Кокс обошел своих конкурентов, купив у британского Адмиралтейства старые линкоры и разобрав их затем на лом на верфи Куинсборо. А три года спустя он приобрел у английского правительства за 20 тыс. фт. ст. немецкий плавучий док.
Кокс и сам толком не знал, что делать с огромной U-образной махиной. Он лишь намеревался срезать установленный в доке громадный стальной цилиндр длиной 122 м и диаметром 12 м (ранее он использовался для испытаний прочных корпусов германских подводных лодок) и продать его на слом. Так Кокс и поступил. В результате он остался владельцем, по сути дела, совсем ненужного ему плавучего дока.
Рождение идеи
Вскоре, приехав в Копенгаген для переговоров с датской фирмой «Петерсон энд Альбек» относительно продажи партии цветных металлов, Кокс завел в владельцами фирмы разговор о нехватке железного лома. В ответ Петерсон полушутливо посоветовал ему воспользоваться тем самым плавучим доком, чтобы попытаться поднять часть затопленных в Скапа-Флоу кораблей.
– Я не предполагаю, что вы сможете поднять линкоры, но, насколько мне известно, на дне бухты лежат тридцать или сорок миноносцев, причем водоизмещение самого большого из них не превышает тысячи тонн. А ваш док вполне поднимает и три тысячи тонн.
В самом деле? Ну, а почему он, Кокс, не сможет поднять линкоры? Например, «Гинденбург». Двадцать восемь тысяч тонн металла ржавеют на дне, ожидая, пока их кто-нибудь не поднимет. И никто еще до сих пор не отважился на подобное.
Тут у Кокса и родилась идея, захватившая его на долгие годы. А уже если Кокс брался за что-либо, то он не терял времени даром. Он провел один день в технической библиотеке, изучая соответствующую литературу и обдумывая план дальнейших действий. Затем он отправился в Адмиралтейство и попросил продать ему «как есть» несколько миноносцев, лежащих на дне бухты Скапа-Флоу. Чиновники Адмиралтейства отнеслись к просьбе Кокса с предельной честностью. Они предложили ему предварительно лично осмотреть местонахождение кораблей и, что было еще более важным, дали ознакомиться с докладом о результатах обследования Скапа-Флоу официальной комиссией Адмиралтейства, посетившей его пятью годами ранее.
«Вопрос о подъеме судов полностью отпадает, – говорилось в докладе, – а поскольку они не мешают судоходству, нет смысла даже взрывать их. Пусть лежат и ржавеют там, где они затонули».
Миноносцы лежали на дне вокруг своих швартовных бочек такими беспорядочными грудами, что, согласно заключению экспертов, их подъем был сопряжен с непомерными затратами. Что же касается больших кораблей, то для их подъема не годился ни один из существующих методов. Кокс, однако, был не специалистом, а практиком. Смысл своей жизни он видел в решении инженерных задач, и подъем германского флота представлялся ему просто более сложной по масштабам операцией. К тому же, мнение экспертов Адмиралтейства никак не могло повлиять на его решение хотя бы потому, что он так и не удосужился прочитать их доклад.
Кокс покупает лежащий на дне моря флот
Кокс все же прислушался к советам и направился в Скапа-Флоу, чтобы лично убедиться на месте в невозможности подъема хотя бы одного судна. Затем он вернулся в Лондон и предложил Адмиралтейству 24 тыс. фт. ст. за 26 миноносцев и два линкора. Ошеломленное дерзостью Кокса высшее начальство приняло деньги. Кокс стал владельцем военно-морского флота.
Это могло показаться невероятным, но одного проведенного в библиотеке дня и столь же краткосрочного визита в Скапа-Флоу оказалось достаточным, чтобы наметить план действий.
Огромный плавучий док, владельцем которого Кокс так неожиданно стал, обладал подъемной силой, равной 3 тыс. т; масса каждого эсминца составляла от 750 до 1,3 тыс. т. Поэтому, полагал Кокс, он вполне сможет поднимать с помощью дока по два и даже по три миноносца, если их почему-либо не удастся расцепить под водой. Пройдет всего несколько недель и с миноносцами будет покончено. Деньги, полученные от их продажи на слом, можно будет использовать, чтобы срезать носовые, орудийные башни гигантского линейного крейсера «Гинденбург», лежавшего почти на ровном киле на глубине 18 м, да еще вдобавок на покрытом галькой дне.
При отливе башни полностью выступали из воды, поэтому срезать их с помощью кислородно-ацетиленовых горелок не представит особого труда.
Деньги от продажи башен пойдут на оплату расходов, связанных с подъемом «Гинденбурга» водоизмещением 28 тыс. т. А когда крейсер будет поднят, его можно будет использовать в качестве гигантского понтона для подъема других кораблей. План был весьма хорош – этакая строгая последовательность заранее предопределенных событий. Он имел только один недостаток, проистекавший из абсолютного невежества Кокса в вопросах судоподъемных работ: план не мог быть осуществлен.
Но во всем этом еще предстояло убедиться. А пока в распоряжении Кокса был флот, лежащий на дне Скапа-Флоу, плавучий док и большое количество якорных цепей с затонувших линкоров, которые он намеревался использовать вместо подъемных тросов. У него не было ни специалистов, ни соответствующего, оборудования.
На острове Хой, где Кокс намечал организовать штаб-квартиру по руководству и проведению всей операции, полностью отсутствовали какие бы то ни было мастерские, склады, жилые помещения. Там не было абсолютно ничего, даже электричества.
На другой день после оформления покупки флота Кокс занялся наймом людей. С двумя ему особенно повезло. Это были Томас Маккензи и Эрнест Маккоун, получившие впоследствии прозвище «пара Маков». Они образовали главный штаб всех дальнейших операций.
Покончив с этими делами, Кокс, презрев возражения двух своих помощников (многое из того, что он совершил в последующие годы, шло вразрез их мнению), срезал одну стенку своего U-образного дока и поставил на ее место временную заплату. Теперь док приобрел форму перевернутой буквы Г. Затем он до половины разрезал док поперек и отбуксировал, его за 700 миль на Оркнейские острова. Там док был подтянут к берегу в Милл-Бей на острове Хой и окончательно разрезан пополам.
В итоге в распоряжении Кокса оказались две секции сухого дока сечением, напоминавшим перевернутую букву Г, длиной по 61 м и шириной 24,3 м. В стенках каждой секции размещались насосы, воздушные компрессоры, генераторы, а также машинное и котельное отделения. На палубах располагалось по 12 комплектов грузоподъемных устройств. В состав каждого такого устройства входил блок грузоподъемностью 100 т и ручная лебедка с тройной передачей. Каждый блок, в свою очередь, был соединен с талями грузоподъемностью 100 т, прикрепленными с помощью болтов и массивных стальных пластин к стенке дока. От талей отходили подъемные цепи, пропущенные через ручьи шкивов. Свободные концы цепей свисали через кромку палубы в воду. Для работы на одной лебедке требовались два человека.
Тут и произошло первое столкновение Маккоуна с Коксом. Маккоун требовал приобрести стальные тросы окружностью 229 мм. Кокс настаивал на использовании вместо тросов старых якорных цепей, поскольку каждый трос обошелся бы ему в 2 тыс. фт. ст. В этом споре Кокс одержал верх, но только на время.
К тому времени, когда Кокс вознамерился поднять затопленный в Скапа-Флоу флот, ему еще ни разу в жизни не приходилось поднимать на поверхность ни одного судна, даже самой обычной шлюпки. Он никогда не занимался какими-либо спасательными работами. К тому же он не имел диплома инженера. Его профессией была торговля металлоломом, за что он получил прозвище «большого старьевщика». Кокс родился в 1883 г. Он не отличался тягой к учебе и в 13 лет бросил школу. Но даже не получив образования, он сумел быстро продвинуться вперед благодаря своей неуемной энергии и выдающимся способностям. Женившись в 1907 г. на Дженни Миллер, он перешел на работу в принадлежавшую ее отцу компанию «Овертон стил уоркс» и уже через пять лет был готов к тому, чтобы организовать собственную фирму. Двоюродный брат его жены Томми Дэнкс согласился финансировать предприятие на условии, что Кокс никогда не потребует от него принять практическое участие в деятельности новой компании. В течение первой мировой войны фирма «Кокс энд Дэнкс» выполняла правительственные заказы на поставку военного снаряжения.
По окончании войны Кокс выкупил долю своего партнера и со сверхъестественной прозорливостью целиком отдался торговле металлоломом, еще не ведая о том, что он уже полностью созрел для выполнения главного дела своей жизни – подъема германского флота.
Затопленный флот
Согласно условиям перемирия, 74 германских военных корабля, в том числе 11 линкоров, 5 линейных крейсеров, 8 легких крейсеров и 50 миноносцев и эсминцев, были интернированы в огромной естественной бухте Скапа-Флоу на Оркнейских островах. Там они должны были оставаться до полудня 21 июня 1919 г. – момента официальной капитуляции Германии. Район расположения германского флота патрулировался английскими военными кораблями, но на борту каждого немецкого судна оставались небольшие по численности экипажи, номинально подчинявшиеся контр-адмиралу Людвигу фон Рейтеру. Ни один английский офицер или матрос не имели права взойти на борт какого-либо немецкого корабля.
Вечером 20 июня вице-адмирал Сидней Фримантл, командовавший британскими кораблями, сторожившими германский флот, получил сообщение о продлении по просьбе немецких представителей срока действия перемирия до полудня 23 июня. Он решил занять остающееся время торпедными учениями, и утром 21 июня в море вышел весь находившийся в этом районе английский флот, за исключением трех эсминцев, ожидавших ремонта (на одном из них можно было даже развести пары), плавбазы, нескольких дрифтеров и вооруженных тральщиков.
Точно в полдень 21 июня на флагманском корабле адмирала фон Рейтера был поднят заранее установленный сигнал. Немедленно на всех германских судах подняли вымпелы, на клотиках взвились красные флаги, заревели гудки, зазвонили колокола и в воздух понеслись радостные крики нескольких тысяч немецких моряков. Тем временем находившиеся в нижних помещениях судов офицеры и старшины открывали кингстоны, разбивали приемные патрубки систем подачи забортной воды. Они изогнули штоки заборных клапанов так, чтобы их нельзя было закрыть, и выкинули за борт рукоятки и маховики кингстонов. На эсминцах, пришвартованных по два и по три к одной бочке, прикручивали к кнехтам швартовы и расклепывали шплинты якорных цепей, чтобы нельзя было потом отсоединить цепи.
И тут на глазах немногочисленных английских моряков, взиравших в ужасе на все происходившее, немецкие корабли начали, как пьяные, раскачиваться из стороны в сторону, крениться, сталкиваясь друг с другом, погружаться на дно – носом, кормой, бортом или же переворачиваясь кверху днищем. Английские дрифтеры и траулеры, открыв орудийный огонь, попытались вынудить немцев закрыть кингстоны, но те, надев спасательные нагрудники, стали прыгать за борт либо же в спасательных шлюпках направлялись к берегу. Восемь человек было убито и пять ранено.
Англичане предприняли попытку спасти хотя бы несколько кораблей, но им удалось отвести на мелководье всего несколько эсминцев, три крейсера и один линкор. 50 германских судов – от миноносцев водоизмещением 750 т до линейного крейсера «Гинденбург» водоизмещением 28 тыс. т – ушли под воду на глубине от 20 до 30 м.
Никогда еще в истории на одном сравнительно небольшом участке моря не было затоплено столько военных кораблей. Этот рекорд просуществовал до 17 февраля 1944 г., когда американцы потопили в лагуне Трук на Тихом океане 51 японский корабль.
Срочно возвратившийся в тот же вечер в Скапа-Флоу адмирал Фримантл, с трудом сдерживая ярость, заявил фон Рейтеру:
– Честные моряки любой страны были бы не способны совершить такой поступок, за исключением, пожалуй, ваших людей.
В пору описываемых событий в Англии ощущалась острая нехватка металла для производства самых различных видов продукции – от железнодорожных рельсов до бритвенных лезвий. Нужно было строить суда, выпускать сельскохозяйственные машины, автомобили, пишущие машинки – словом, все, в чем нуждалась вернувшаяся к мирной жизни страна. В переплавку пошли пушки, танки, корпуса снарядов.
В 1921 г. Кокс обошел своих конкурентов, купив у британского Адмиралтейства старые линкоры и разобрав их затем на лом на верфи Куинсборо. А три года спустя он приобрел у английского правительства за 20 тыс. фт. ст. немецкий плавучий док.
Кокс и сам толком не знал, что делать с огромной U-образной махиной. Он лишь намеревался срезать установленный в доке громадный стальной цилиндр длиной 122 м и диаметром 12 м (ранее он использовался для испытаний прочных корпусов германских подводных лодок) и продать его на слом. Так Кокс и поступил. В результате он остался владельцем, по сути дела, совсем ненужного ему плавучего дока.
Рождение идеи
Вскоре, приехав в Копенгаген для переговоров с датской фирмой «Петерсон энд Альбек» относительно продажи партии цветных металлов, Кокс завел в владельцами фирмы разговор о нехватке железного лома. В ответ Петерсон полушутливо посоветовал ему воспользоваться тем самым плавучим доком, чтобы попытаться поднять часть затопленных в Скапа-Флоу кораблей.
– Я не предполагаю, что вы сможете поднять линкоры, но, насколько мне известно, на дне бухты лежат тридцать или сорок миноносцев, причем водоизмещение самого большого из них не превышает тысячи тонн. А ваш док вполне поднимает и три тысячи тонн.
В самом деле? Ну, а почему он, Кокс, не сможет поднять линкоры? Например, «Гинденбург». Двадцать восемь тысяч тонн металла ржавеют на дне, ожидая, пока их кто-нибудь не поднимет. И никто еще до сих пор не отважился на подобное.
Тут у Кокса и родилась идея, захватившая его на долгие годы. А уже если Кокс брался за что-либо, то он не терял времени даром. Он провел один день в технической библиотеке, изучая соответствующую литературу и обдумывая план дальнейших действий. Затем он отправился в Адмиралтейство и попросил продать ему «как есть» несколько миноносцев, лежащих на дне бухты Скапа-Флоу. Чиновники Адмиралтейства отнеслись к просьбе Кокса с предельной честностью. Они предложили ему предварительно лично осмотреть местонахождение кораблей и, что было еще более важным, дали ознакомиться с докладом о результатах обследования Скапа-Флоу официальной комиссией Адмиралтейства, посетившей его пятью годами ранее.
«Вопрос о подъеме судов полностью отпадает, – говорилось в докладе, – а поскольку они не мешают судоходству, нет смысла даже взрывать их. Пусть лежат и ржавеют там, где они затонули».
Миноносцы лежали на дне вокруг своих швартовных бочек такими беспорядочными грудами, что, согласно заключению экспертов, их подъем был сопряжен с непомерными затратами. Что же касается больших кораблей, то для их подъема не годился ни один из существующих методов. Кокс, однако, был не специалистом, а практиком. Смысл своей жизни он видел в решении инженерных задач, и подъем германского флота представлялся ему просто более сложной по масштабам операцией. К тому же, мнение экспертов Адмиралтейства никак не могло повлиять на его решение хотя бы потому, что он так и не удосужился прочитать их доклад.
Кокс покупает лежащий на дне моря флот
Кокс все же прислушался к советам и направился в Скапа-Флоу, чтобы лично убедиться на месте в невозможности подъема хотя бы одного судна. Затем он вернулся в Лондон и предложил Адмиралтейству 24 тыс. фт. ст. за 26 миноносцев и два линкора. Ошеломленное дерзостью Кокса высшее начальство приняло деньги. Кокс стал владельцем военно-морского флота.
Это могло показаться невероятным, но одного проведенного в библиотеке дня и столь же краткосрочного визита в Скапа-Флоу оказалось достаточным, чтобы наметить план действий.
Огромный плавучий док, владельцем которого Кокс так неожиданно стал, обладал подъемной силой, равной 3 тыс. т; масса каждого эсминца составляла от 750 до 1,3 тыс. т. Поэтому, полагал Кокс, он вполне сможет поднимать с помощью дока по два и даже по три миноносца, если их почему-либо не удастся расцепить под водой. Пройдет всего несколько недель и с миноносцами будет покончено. Деньги, полученные от их продажи на слом, можно будет использовать, чтобы срезать носовые, орудийные башни гигантского линейного крейсера «Гинденбург», лежавшего почти на ровном киле на глубине 18 м, да еще вдобавок на покрытом галькой дне.
При отливе башни полностью выступали из воды, поэтому срезать их с помощью кислородно-ацетиленовых горелок не представит особого труда.
Деньги от продажи башен пойдут на оплату расходов, связанных с подъемом «Гинденбурга» водоизмещением 28 тыс. т. А когда крейсер будет поднят, его можно будет использовать в качестве гигантского понтона для подъема других кораблей. План был весьма хорош – этакая строгая последовательность заранее предопределенных событий. Он имел только один недостаток, проистекавший из абсолютного невежества Кокса в вопросах судоподъемных работ: план не мог быть осуществлен.
Но во всем этом еще предстояло убедиться. А пока в распоряжении Кокса был флот, лежащий на дне Скапа-Флоу, плавучий док и большое количество якорных цепей с затонувших линкоров, которые он намеревался использовать вместо подъемных тросов. У него не было ни специалистов, ни соответствующего, оборудования.
На острове Хой, где Кокс намечал организовать штаб-квартиру по руководству и проведению всей операции, полностью отсутствовали какие бы то ни было мастерские, склады, жилые помещения. Там не было абсолютно ничего, даже электричества.
На другой день после оформления покупки флота Кокс занялся наймом людей. С двумя ему особенно повезло. Это были Томас Маккензи и Эрнест Маккоун, получившие впоследствии прозвище «пара Маков». Они образовали главный штаб всех дальнейших операций.
Покончив с этими делами, Кокс, презрев возражения двух своих помощников (многое из того, что он совершил в последующие годы, шло вразрез их мнению), срезал одну стенку своего U-образного дока и поставил на ее место временную заплату. Теперь док приобрел форму перевернутой буквы Г. Затем он до половины разрезал док поперек и отбуксировал, его за 700 миль на Оркнейские острова. Там док был подтянут к берегу в Милл-Бей на острове Хой и окончательно разрезан пополам.
В итоге в распоряжении Кокса оказались две секции сухого дока сечением, напоминавшим перевернутую букву Г, длиной по 61 м и шириной 24,3 м. В стенках каждой секции размещались насосы, воздушные компрессоры, генераторы, а также машинное и котельное отделения. На палубах располагалось по 12 комплектов грузоподъемных устройств. В состав каждого такого устройства входил блок грузоподъемностью 100 т и ручная лебедка с тройной передачей. Каждый блок, в свою очередь, был соединен с талями грузоподъемностью 100 т, прикрепленными с помощью болтов и массивных стальных пластин к стенке дока. От талей отходили подъемные цепи, пропущенные через ручьи шкивов. Свободные концы цепей свисали через кромку палубы в воду. Для работы на одной лебедке требовались два человека.
Тут и произошло первое столкновение Маккоуна с Коксом. Маккоун требовал приобрести стальные тросы окружностью 229 мм. Кокс настаивал на использовании вместо тросов старых якорных цепей, поскольку каждый трос обошелся бы ему в 2 тыс. фт. ст. В этом споре Кокс одержал верх, но только на время.
Согласно условиям перемирия, 74 германских военных корабля, в том числе 11 линкоров, 5 линейных крейсеров, 8 легких крейсеров и 50 миноносцев и эсминцев, были интернированы в огромной естественной бухте Скапа-Флоу на Оркнейских островах. Там они должны были оставаться до полудня 21 июня 1919 г. – момента официальной капитуляции Германии. Район расположения германского флота патрулировался английскими военными кораблями, но на борту каждого немецкого судна оставались небольшие по численности экипажи, номинально подчинявшиеся контр-адмиралу Людвигу фон Рейтеру. Ни один английский офицер или матрос не имели права взойти на борт какого-либо немецкого корабля.
Вечером 20 июня вице-адмирал Сидней Фримантл, командовавший британскими кораблями, сторожившими германский флот, получил сообщение о продлении по просьбе немецких представителей срока действия перемирия до полудня 23 июня. Он решил занять остающееся время торпедными учениями, и утром 21 июня в море вышел весь находившийся в этом районе английский флот, за исключением трех эсминцев, ожидавших ремонта (на одном из них можно было даже развести пары), плавбазы, нескольких дрифтеров и вооруженных тральщиков.
Точно в полдень 21 июня на флагманском корабле адмирала фон Рейтера был поднят заранее установленный сигнал. Немедленно на всех германских судах подняли вымпелы, на клотиках взвились красные флаги, заревели гудки, зазвонили колокола и в воздух понеслись радостные крики нескольких тысяч немецких моряков. Тем временем находившиеся в нижних помещениях судов офицеры и старшины открывали кингстоны, разбивали приемные патрубки систем подачи забортной воды. Они изогнули штоки заборных клапанов так, чтобы их нельзя было закрыть, и выкинули за борт рукоятки и маховики кингстонов. На эсминцах, пришвартованных по два и по три к одной бочке, прикручивали к кнехтам швартовы и расклепывали шплинты якорных цепей, чтобы нельзя было потом отсоединить цепи.
И тут на глазах немногочисленных английских моряков, взиравших в ужасе на все происходившее, немецкие корабли начали, как пьяные, раскачиваться из стороны в сторону, крениться, сталкиваясь друг с другом, погружаться на дно – носом, кормой, бортом или же переворачиваясь кверху днищем. Английские дрифтеры и траулеры, открыв орудийный огонь, попытались вынудить немцев закрыть кингстоны, но те, надев спасательные нагрудники, стали прыгать за борт либо же в спасательных шлюпках направлялись к берегу. Восемь человек было убито и пять ранено.
Англичане предприняли попытку спасти хотя бы несколько кораблей, но им удалось отвести на мелководье всего несколько эсминцев, три крейсера и один линкор. 50 германских судов – от миноносцев водоизмещением 750 т до линейного крейсера «Гинденбург» водоизмещением 28 тыс. т – ушли под воду на глубине от 20 до 30 м.
Никогда еще в истории на одном сравнительно небольшом участке моря не было затоплено столько военных кораблей. Этот рекорд просуществовал до 17 февраля 1944 г., когда американцы потопили в лагуне Трук на Тихом океане 51 японский корабль.
Срочно возвратившийся в тот же вечер в Скапа-Флоу адмирал Фримантл, с трудом сдерживая ярость, заявил фон Рейтеру:
– Честные моряки любой страны были бы не способны совершить такой поступок, за исключением, пожалуй, ваших людей.
В пору описываемых событий в Англии ощущалась острая нехватка металла для производства самых различных видов продукции – от железнодорожных рельсов до бритвенных лезвий. Нужно было строить суда, выпускать сельскохозяйственные машины, автомобили, пишущие машинки – словом, все, в чем нуждалась вернувшаяся к мирной жизни страна. В переплавку пошли пушки, танки, корпуса снарядов.
В 1921 г. Кокс обошел своих конкурентов, купив у британского Адмиралтейства старые линкоры и разобрав их затем на лом на верфи Куинсборо. А три года спустя он приобрел у английского правительства за 20 тыс. фт. ст. немецкий плавучий док.
Кокс и сам толком не знал, что делать с огромной U-образной махиной. Он лишь намеревался срезать установленный в доке громадный стальной цилиндр длиной 122 м и диаметром 12 м (ранее он использовался для испытаний прочных корпусов германских подводных лодок) и продать его на слом. Так Кокс и поступил. В результате он остался владельцем, по сути дела, совсем ненужного ему плавучего дока.
Рождение идеи
Вскоре, приехав в Копенгаген для переговоров с датской фирмой «Петерсон энд Альбек» относительно продажи партии цветных металлов, Кокс завел в владельцами фирмы разговор о нехватке железного лома. В ответ Петерсон полушутливо посоветовал ему воспользоваться тем самым плавучим доком, чтобы попытаться поднять часть затопленных в Скапа-Флоу кораблей.
– Я не предполагаю, что вы сможете поднять линкоры, но, насколько мне известно, на дне бухты лежат тридцать или сорок миноносцев, причем водоизмещение самого большого из них не превышает тысячи тонн. А ваш док вполне поднимает и три тысячи тонн.
В самом деле? Ну, а почему он, Кокс, не сможет поднять линкоры? Например, «Гинденбург». Двадцать восемь тысяч тонн металла ржавеют на дне, ожидая, пока их кто-нибудь не поднимет. И никто еще до сих пор не отважился на подобное.
Тут у Кокса и родилась идея, захватившая его на долгие годы. А уже если Кокс брался за что-либо, то он не терял времени даром. Он провел один день в технической библиотеке, изучая соответствующую литературу и обдумывая план дальнейших действий. Затем он отправился в Адмиралтейство и попросил продать ему «как есть» несколько миноносцев, лежащих на дне бухты Скапа-Флоу. Чиновники Адмиралтейства отнеслись к просьбе Кокса с предельной честностью. Они предложили ему предварительно лично осмотреть местонахождение кораблей и, что было еще более важным, дали ознакомиться с докладом о результатах обследования Скапа-Флоу официальной комиссией Адмиралтейства, посетившей его пятью годами ранее.
«Вопрос о подъеме судов полностью отпадает, – говорилось в докладе, – а поскольку они не мешают судоходству, нет смысла даже взрывать их. Пусть лежат и ржавеют там, где они затонули».
Миноносцы лежали на дне вокруг своих швартовных бочек такими беспорядочными грудами, что, согласно заключению экспертов, их подъем был сопряжен с непомерными затратами. Что же касается больших кораблей, то для их подъема не годился ни один из существующих методов. Кокс, однако, был не специалистом, а практиком. Смысл своей жизни он видел в решении инженерных задач, и подъем германского флота представлялся ему просто более сложной по масштабам операцией. К тому же, мнение экспертов Адмиралтейства никак не могло повлиять на его решение хотя бы потому, что он так и не удосужился прочитать их доклад.
Кокс покупает лежащий на дне моря флот
Кокс все же прислушался к советам и направился в Скапа-Флоу, чтобы лично убедиться на месте в невозможности подъема хотя бы одного судна. Затем он вернулся в Лондон и предложил Адмиралтейству 24 тыс. фт. ст. за 26 миноносцев и два линкора. Ошеломленное дерзостью Кокса высшее начальство приняло деньги. Кокс стал владельцем военно-морского флота.
Это могло показаться невероятным, но одного проведенного в библиотеке дня и столь же краткосрочного визита в Скапа-Флоу оказалось достаточным, чтобы наметить план действий.
Огромный плавучий док, владельцем которого Кокс так неожиданно стал, обладал подъемной силой, равной 3 тыс. т; масса каждого эсминца составляла от 750 до 1,3 тыс. т. Поэтому, полагал Кокс, он вполне сможет поднимать с помощью дока по два и даже по три миноносца, если их почему-либо не удастся расцепить под водой. Пройдет всего несколько недель и с миноносцами будет покончено. Деньги, полученные от их продажи на слом, можно будет использовать, чтобы срезать носовые, орудийные башни гигантского линейного крейсера «Гинденбург», лежавшего почти на ровном киле на глубине 18 м, да еще вдобавок на покрытом галькой дне.
При отливе башни полностью выступали из воды, поэтому срезать их с помощью кислородно-ацетиленовых горелок не представит особого труда.
Деньги от продажи башен пойдут на оплату расходов, связанных с подъемом «Гинденбурга» водоизмещением 28 тыс. т. А когда крейсер будет поднят, его можно будет использовать в качестве гигантского понтона для подъема других кораблей. План был весьма хорош – этакая строгая последовательность заранее предопределенных событий. Он имел только один недостаток, проистекавший из абсолютного невежества Кокса в вопросах судоподъемных работ: план не мог быть осуществлен.
Но во всем этом еще предстояло убедиться. А пока в распоряжении Кокса был флот, лежащий на дне Скапа-Флоу, плавучий док и большое количество якорных цепей с затонувших линкоров, которые он намеревался использовать вместо подъемных тросов. У него не было ни специалистов, ни соответствующего, оборудования.
На острове Хой, где Кокс намечал организовать штаб-квартиру по руководству и проведению всей операции, полностью отсутствовали какие бы то ни было мастерские, склады, жилые помещения. Там не было абсолютно ничего, даже электричества.
На другой день после оформления покупки флота Кокс занялся наймом людей. С двумя ему особенно повезло. Это были Томас Маккензи и Эрнест Маккоун, получившие впоследствии прозвище «пара Маков». Они образовали главный штаб всех дальнейших операций.
Покончив с этими делами, Кокс, презрев возражения двух своих помощников (многое из того, что он совершил в последующие годы, шло вразрез их мнению), срезал одну стенку своего U-образного дока и поставил на ее место временную заплату. Теперь док приобрел форму перевернутой буквы Г. Затем он до половины разрезал док поперек и отбуксировал, его за 700 миль на Оркнейские острова. Там док был подтянут к берегу в Милл-Бей на острове Хой и окончательно разрезан пополам.
В итоге в распоряжении Кокса оказались две секции сухого дока сечением, напоминавшим перевернутую букву Г, длиной по 61 м и шириной 24,3 м. В стенках каждой секции размещались насосы, воздушные компрессоры, генераторы, а также машинное и котельное отделения. На палубах располагалось по 12 комплектов грузоподъемных устройств. В состав каждого такого устройства входил блок грузоподъемностью 100 т и ручная лебедка с тройной передачей. Каждый блок, в свою очередь, был соединен с талями грузоподъемностью 100 т, прикрепленными с помощью болтов и массивных стальных пластин к стенке дока. От талей отходили подъемные цепи, пропущенные через ручьи шкивов. Свободные концы цепей свисали через кромку палубы в воду. Для работы на одной лебедке требовались два человека.
Тут и произошло первое столкновение Маккоуна с Коксом. Маккоун требовал приобрести стальные тросы окружностью 229 мм. Кокс настаивал на использовании вместо тросов старых якорных цепей, поскольку каждый трос обошелся бы ему в 2 тыс. фт. ст. В этом споре Кокс одержал верх, но только на время.
Согласно условиям перемирия, 74 германских военных корабля, в том числе 11 линкоров, 5 линейных крейсеров, 8 легких крейсеров и 50 миноносцев и эсминцев, были интернированы в огромной естественной бухте Скапа-Флоу на Оркнейских островах. Там они должны были оставаться до полудня 21 июня 1919 г. – момента официальной капитуляции Германии. Район расположения германского флота патрулировался английскими военными кораблями, но на борту каждого немецкого судна оставались небольшие по численности экипажи, номинально подчинявшиеся контр-адмиралу Людвигу фон Рейтеру. Ни один английский офицер или матрос не имели права взойти на борт какого-либо немецкого корабля.
Вечером 20 июня вице-адмирал Сидней Фримантл, командовавший британскими кораблями, сторожившими германский флот, получил сообщение о продлении по просьбе немецких представителей срока действия перемирия до полудня 23 июня. Он решил занять остающееся время торпедными учениями, и утром 21 июня в море вышел весь находившийся в этом районе английский флот, за исключением трех эсминцев, ожидавших ремонта (на одном из них можно было даже развести пары), плавбазы, нескольких дрифтеров и вооруженных тральщиков.
Точно в полдень 21 июня на флагманском корабле адмирала фон Рейтера был поднят заранее установленный сигнал. Немедленно на всех германских судах подняли вымпелы, на клотиках взвились красные флаги, заревели гудки, зазвонили колокола и в воздух понеслись радостные крики нескольких тысяч немецких моряков. Тем временем находившиеся в нижних помещениях судов офицеры и старшины открывали кингстоны, разбивали приемные патрубки систем подачи забортной воды. Они изогнули штоки заборных клапанов так, чтобы их нельзя было закрыть, и выкинули за борт рукоятки и маховики кингстонов. На эсминцах, пришвартованных по два и по три к одной бочке, прикручивали к кнехтам швартовы и расклепывали шплинты якорных цепей, чтобы нельзя было потом отсоединить цепи.
И тут на глазах немногочисленных английских моряков, взиравших в ужасе на все происходившее, немецкие корабли начали, как пьяные, раскачиваться из стороны в сторону, крениться, сталкиваясь друг с другом, погружаться на дно – носом, кормой, бортом или же переворачиваясь кверху днищем. Английские дрифтеры и траулеры, открыв орудийный огонь, попытались вынудить немцев закрыть кингстоны, но те, надев спасательные нагрудники, стали прыгать за борт либо же в спасательных шлюпках направлялись к берегу. Восемь человек было убито и пять ранено.
Англичане предприняли попытку спасти хотя бы несколько кораблей, но им удалось отвести на мелководье всего несколько эсминцев, три крейсера и один линкор. 50 германских судов – от миноносцев водоизмещением 750 т до линейного крейсера «Гинденбург» водоизмещением 28 тыс. т – ушли под воду на глубине от 20 до 30 м.
Никогда еще в истории на одном сравнительно небольшом участке моря не было затоплено столько военных кораблей. Этот рекорд просуществовал до 17 февраля 1944 г., когда американцы потопили в лагуне Трук на Тихом океане 51 японский корабль.
Срочно возвратившийся в тот же вечер в Скапа-Флоу адмирал Фримантл, с трудом сдерживая ярость, заявил фон Рейтеру:
– Честные моряки любой страны были бы не способны совершить такой поступок, за исключением, пожалуй, ваших людей.
В пору описываемых событий в Англии ощущалась острая нехватка металла для производства самых различных видов продукции – от железнодорожных рельсов до бритвенных лезвий. Нужно было строить суда, выпускать сельскохозяйственные машины, автомобили, пишущие машинки – словом, все, в чем нуждалась вернувшаяся к мирной жизни страна. В переплавку пошли пушки, танки, корпуса снарядов.
В 1921 г. Кокс обошел своих конкурентов, купив у британского Адмиралтейства старые линкоры и разобрав их затем на лом на верфи Куинсборо. А три года спустя он приобрел у английского правительства за 20 тыс. фт. ст. немецкий плавучий док.
Кокс и сам толком не знал, что делать с огромной U-образной махиной. Он лишь намеревался срезать установленный в доке громадный стальной цилиндр длиной 122 м и диаметром 12 м (ранее он использовался для испытаний прочных корпусов германских подводных лодок) и продать его на слом. Так Кокс и поступил. В результате он остался владельцем, по сути дела, совсем ненужного ему плавучего дока.
Рождение идеи
Вскоре, приехав в Копенгаген для переговоров с датской фирмой «Петерсон энд Альбек» относительно продажи партии цветных металлов, Кокс завел в владельцами фирмы разговор о нехватке железного лома. В ответ Петерсон полушутливо посоветовал ему воспользоваться тем самым плавучим доком, чтобы попытаться поднять часть затопленных в Скапа-Флоу кораблей.
– Я не предполагаю, что вы сможете поднять линкоры, но, насколько мне известно, на дне бухты лежат тридцать или сорок миноносцев, причем водоизмещение самого большого из них не превышает тысячи тонн. А ваш док вполне поднимает и три тысячи тонн.
В самом деле? Ну, а почему он, Кокс, не сможет поднять линкоры? Например, «Гинденбург». Двадцать восемь тысяч тонн металла ржавеют на дне, ожидая, пока их кто-нибудь не поднимет. И никто еще до сих пор не отважился на подобное.
Тут у Кокса и родилась идея, захватившая его на долгие годы. А уже если Кокс брался за что-либо, то он не терял времени даром. Он провел один день в технической библиотеке, изучая соответствующую литературу и обдумывая план дальнейших действий. Затем он отправился в Адмиралтейство и попросил продать ему «как есть» несколько миноносцев, лежащих на дне бухты Скапа-Флоу. Чиновники Адмиралтейства отнеслись к просьбе Кокса с предельной честностью. Они предложили ему предварительно лично осмотреть местонахождение кораблей и, что было еще более важным, дали ознакомиться с докладом о результатах обследования Скапа-Флоу официальной комиссией Адмиралтейства, посетившей его пятью годами ранее.
«Вопрос о подъеме судов полностью отпадает, – говорилось в докладе, – а поскольку они не мешают судоходству, нет смысла даже взрывать их. Пусть лежат и ржавеют там, где они затонули».
Миноносцы лежали на дне вокруг своих швартовных бочек такими беспорядочными грудами, что, согласно заключению экспертов, их подъем был сопряжен с непомерными затратами. Что же касается больших кораблей, то для их подъема не годился ни один из существующих методов. Кокс, однако, был не специалистом, а практиком. Смысл своей жизни он видел в решении инженерных задач, и подъем германского флота представлялся ему просто более сложной по масштабам операцией. К тому же, мнение экспертов Адмиралтейства никак не могло повлиять на его решение хотя бы потому, что он так и не удосужился прочитать их доклад.
Кокс покупает лежащий на дне моря флот
Кокс все же прислушался к советам и направился в Скапа-Флоу, чтобы лично убедиться на месте в невозможности подъема хотя бы одного судна. Затем он вернулся в Лондон и предложил Адмиралтейству 24 тыс. фт. ст. за 26 миноносцев и два линкора. Ошеломленное дерзостью Кокса высшее начальство приняло деньги. Кокс стал владельцем военно-морского флота.
Это могло показаться невероятным, но одного проведенного в библиотеке дня и столь же краткосрочного визита в Скапа-Флоу оказалось достаточным, чтобы наметить план действий.
Огромный плавучий док, владельцем которого Кокс так неожиданно стал, обладал подъемной силой, равной 3 тыс. т; масса каждого эсминца составляла от 750 до 1,3 тыс. т. Поэтому, полагал Кокс, он вполне сможет поднимать с помощью дока по два и даже по три миноносца, если их почему-либо не удастся расцепить под водой. Пройдет всего несколько недель и с миноносцами будет покончено. Деньги, полученные от их продажи на слом, можно будет использовать, чтобы срезать носовые, орудийные башни гигантского линейного крейсера «Гинденбург», лежавшего почти на ровном киле на глубине 18 м, да еще вдобавок на покрытом галькой дне.
При отливе башни полностью выступали из воды, поэтому срезать их с помощью кислородно-ацетиленовых горелок не представит особого труда.
Деньги от продажи башен пойдут на оплату расходов, связанных с подъемом «Гинденбурга» водоизмещением 28 тыс. т. А когда крейсер будет поднят, его можно будет использовать в качестве гигантского понтона для подъема других кораблей. План был весьма хорош – этакая строгая последовательность заранее предопределенных событий. Он имел только один недостаток, проистекавший из абсолютного невежества Кокса в вопросах судоподъемных работ: план не мог быть осуществлен.
Но во всем этом еще предстояло убедиться. А пока в распоряжении Кокса был флот, лежащий на дне Скапа-Флоу, плавучий док и большое количество якорных цепей с затонувших линкоров, которые он намеревался использовать вместо подъемных тросов. У него не было ни специалистов, ни соответствующего, оборудования.
На острове Хой, где Кокс намечал организовать штаб-квартиру по руководству и проведению всей операции, полностью отсутствовали какие бы то ни было мастерские, склады, жилые помещения. Там не было абсолютно ничего, даже электричества.
На другой день после оформления покупки флота Кокс занялся наймом людей. С двумя ему особенно повезло. Это были Томас Маккензи и Эрнест Маккоун, получившие впоследствии прозвище «пара Маков». Они образовали главный штаб всех дальнейших операций.
Покончив с этими делами, Кокс, презрев возражения двух своих помощников (многое из того, что он совершил в последующие годы, шло вразрез их мнению), срезал одну стенку своего U-образного дока и поставил на ее место временную заплату. Теперь док приобрел форму перевернутой буквы Г. Затем он до половины разрезал док поперек и отбуксировал, его за 700 миль на Оркнейские острова. Там док был подтянут к берегу в Милл-Бей на острове Хой и окончательно разрезан пополам.
В итоге в распоряжении Кокса оказались две секции сухого дока сечением, напоминавшим перевернутую букву Г, длиной по 61 м и шириной 24,3 м. В стенках каждой секции размещались насосы, воздушные компрессоры, генераторы, а также машинное и котельное отделения. На палубах располагалось по 12 комплектов грузоподъемных устройств. В состав каждого такого устройства входил блок грузоподъемностью 100 т и ручная лебедка с тройной передачей. Каждый блок, в свою очередь, был соединен с талями грузоподъемностью 100 т, прикрепленными с помощью болтов и массивных стальных пластин к стенке дока. От талей отходили подъемные цепи, пропущенные через ручьи шкивов. Свободные концы цепей свисали через кромку палубы в воду. Для работы на одной лебедке требовались два человека.
Тут и произошло первое столкновение Маккоуна с Коксом. Маккоун требовал приобрести стальные тросы окружностью 229 мм. Кокс настаивал на использовании вместо тросов старых якорных цепей, поскольку каждый трос обошелся бы ему в 2 тыс. фт. ст. В этом споре Кокс одержал верх, но только на время.
Никогда еще в истории на одном сравнительно небольшом участке моря не было затоплено столько военных кораблей. Этот рекорд просуществовал до 17 февраля 1944 г., когда американцы потопили в лагуне Трук на Тихом океане 51 японский корабль.
Срочно возвратившийся в тот же вечер в Скапа-Флоу адмирал Фримантл, с трудом сдерживая ярость, заявил фон Рейтеру:
– Честные моряки любой страны были бы не способны совершить такой поступок, за исключением, пожалуй, ваших людей.
В пору описываемых событий в Англии ощущалась острая нехватка металла для производства самых различных видов продукции – от железнодорожных рельсов до бритвенных лезвий. Нужно было строить суда, выпускать сельскохозяйственные машины, автомобили, пишущие машинки – словом, все, в чем нуждалась вернувшаяся к мирной жизни страна. В переплавку пошли пушки, танки, корпуса снарядов.
В 1921 г. Кокс обошел своих конкурентов, купив у британского Адмиралтейства старые линкоры и разобрав их затем на лом на верфи Куинсборо. А три года спустя он приобрел у английского правительства за 20 тыс. фт. ст. немецкий плавучий док.
Кокс и сам толком не знал, что делать с огромной U-образной махиной. Он лишь намеревался срезать установленный в доке громадный стальной цилиндр длиной 122 м и диаметром 12 м (ранее он использовался для испытаний прочных корпусов германских подводных лодок) и продать его на слом. Так Кокс и поступил. В результате он остался владельцем, по сути дела, совсем ненужного ему плавучего дока.
Рождение идеи
Вскоре, приехав в Копенгаген для переговоров с датской фирмой «Петерсон энд Альбек» относительно продажи партии цветных металлов, Кокс завел в владельцами фирмы разговор о нехватке железного лома. В ответ Петерсон полушутливо посоветовал ему воспользоваться тем самым плавучим доком, чтобы попытаться поднять часть затопленных в Скапа-Флоу кораблей.
– Я не предполагаю, что вы сможете поднять линкоры, но, насколько мне известно, на дне бухты лежат тридцать или сорок миноносцев, причем водоизмещение самого большого из них не превышает тысячи тонн. А ваш док вполне поднимает и три тысячи тонн.
В самом деле? Ну, а почему он, Кокс, не сможет поднять линкоры? Например, «Гинденбург». Двадцать восемь тысяч тонн металла ржавеют на дне, ожидая, пока их кто-нибудь не поднимет. И никто еще до сих пор не отважился на подобное.
Тут у Кокса и родилась идея, захватившая его на долгие годы. А уже если Кокс брался за что-либо, то он не терял времени даром. Он провел один день в технической библиотеке, изучая соответствующую литературу и обдумывая план дальнейших действий. Затем он отправился в Адмиралтейство и попросил продать ему «как есть» несколько миноносцев, лежащих на дне бухты Скапа-Флоу. Чиновники Адмиралтейства отнеслись к просьбе Кокса с предельной честностью. Они предложили ему предварительно лично осмотреть местонахождение кораблей и, что было еще более важным, дали ознакомиться с докладом о результатах обследования Скапа-Флоу официальной комиссией Адмиралтейства, посетившей его пятью годами ранее.
«Вопрос о подъеме судов полностью отпадает, – говорилось в докладе, – а поскольку они не мешают судоходству, нет смысла даже взрывать их. Пусть лежат и ржавеют там, где они затонули».
Миноносцы лежали на дне вокруг своих швартовных бочек такими беспорядочными грудами, что, согласно заключению экспертов, их подъем был сопряжен с непомерными затратами. Что же касается больших кораблей, то для их подъема не годился ни один из существующих методов. Кокс, однако, был не специалистом, а практиком. Смысл своей жизни он видел в решении инженерных задач, и подъем германского флота представлялся ему просто более сложной по масштабам операцией. К тому же, мнение экспертов Адмиралтейства никак не могло повлиять на его решение хотя бы потому, что он так и не удосужился прочитать их доклад.
Кокс покупает лежащий на дне моря флот
Кокс все же прислушался к советам и направился в Скапа-Флоу, чтобы лично убедиться на месте в невозможности подъема хотя бы одного судна. Затем он вернулся в Лондон и предложил Адмиралтейству 24 тыс. фт. ст. за 26 миноносцев и два линкора. Ошеломленное дерзостью Кокса высшее начальство приняло деньги. Кокс стал владельцем военно-морского флота.
Это могло показаться невероятным, но одного проведенного в библиотеке дня и столь же краткосрочного визита в Скапа-Флоу оказалось достаточным, чтобы наметить план действий.
Огромный плавучий док, владельцем которого Кокс так неожиданно стал, обладал подъемной силой, равной 3 тыс. т; масса каждого эсминца составляла от 750 до 1,3 тыс. т. Поэтому, полагал Кокс, он вполне сможет поднимать с помощью дока по два и даже по три миноносца, если их почему-либо не удастся расцепить под водой. Пройдет всего несколько недель и с миноносцами будет покончено. Деньги, полученные от их продажи на слом, можно будет использовать, чтобы срезать носовые, орудийные башни гигантского линейного крейсера «Гинденбург», лежавшего почти на ровном киле на глубине 18 м, да еще вдобавок на покрытом галькой дне.
При отливе башни полностью выступали из воды, поэтому срезать их с помощью кислородно-ацетиленовых горелок не представит особого труда.
Деньги от продажи башен пойдут на оплату расходов, связанных с подъемом «Гинденбурга» водоизмещением 28 тыс. т. А когда крейсер будет поднят, его можно будет использовать в качестве гигантского понтона для подъема других кораблей. План был весьма хорош – этакая строгая последовательность заранее предопределенных событий. Он имел только один недостаток, проистекавший из абсолютного невежества Кокса в вопросах судоподъемных работ: план не мог быть осуществлен.
Но во всем этом еще предстояло убедиться. А пока в распоряжении Кокса был флот, лежащий на дне Скапа-Флоу, плавучий док и большое количество якорных цепей с затонувших линкоров, которые он намеревался использовать вместо подъемных тросов. У него не было ни специалистов, ни соответствующего, оборудования.
На острове Хой, где Кокс намечал организовать штаб-квартиру по руководству и проведению всей операции, полностью отсутствовали какие бы то ни было мастерские, склады, жилые помещения. Там не было абсолютно ничего, даже электричества.
На другой день после оформления покупки флота Кокс занялся наймом людей. С двумя ему особенно повезло. Это были Томас Маккензи и Эрнест Маккоун, получившие впоследствии прозвище «пара Маков». Они образовали главный штаб всех дальнейших операций.
Покончив с этими делами, Кокс, презрев возражения двух своих помощников (многое из того, что он совершил в последующие годы, шло вразрез их мнению), срезал одну стенку своего U-образного дока и поставил на ее место временную заплату. Теперь док приобрел форму перевернутой буквы Г. Затем он до половины разрезал док поперек и отбуксировал, его за 700 миль на Оркнейские острова. Там док был подтянут к берегу в Милл-Бей на острове Хой и окончательно разрезан пополам.
В итоге в распоряжении Кокса оказались две секции сухого дока сечением, напоминавшим перевернутую букву Г, длиной по 61 м и шириной 24,3 м. В стенках каждой секции размещались насосы, воздушные компрессоры, генераторы, а также машинное и котельное отделения. На палубах располагалось по 12 комплектов грузоподъемных устройств. В состав каждого такого устройства входил блок грузоподъемностью 100 т и ручная лебедка с тройной передачей. Каждый блок, в свою очередь, был соединен с талями грузоподъемностью 100 т, прикрепленными с помощью болтов и массивных стальных пластин к стенке дока. От талей отходили подъемные цепи, пропущенные через ручьи шкивов. Свободные концы цепей свисали через кромку палубы в воду. Для работы на одной лебедке требовались два человека.
Тут и произошло первое столкновение Маккоуна с Коксом. Маккоун требовал приобрести стальные тросы окружностью 229 мм. Кокс настаивал на использовании вместо тросов старых якорных цепей, поскольку каждый трос обошелся бы ему в 2 тыс. фт. ст. В этом споре Кокс одержал верх, но только на время.
Рождение идеи
Вскоре, приехав в Копенгаген для переговоров с датской фирмой «Петерсон энд Альбек» относительно продажи партии цветных металлов, Кокс завел в владельцами фирмы разговор о нехватке железного лома. В ответ Петерсон полушутливо посоветовал ему воспользоваться тем самым плавучим доком, чтобы попытаться поднять часть затопленных в Скапа-Флоу кораблей.
– Я не предполагаю, что вы сможете поднять линкоры, но, насколько мне известно, на дне бухты лежат тридцать или сорок миноносцев, причем водоизмещение самого большого из них не превышает тысячи тонн. А ваш док вполне поднимает и три тысячи тонн.
В самом деле? Ну, а почему он, Кокс, не сможет поднять линкоры? Например, «Гинденбург». Двадцать восемь тысяч тонн металла ржавеют на дне, ожидая, пока их кто-нибудь не поднимет. И никто еще до сих пор не отважился на подобное.
Тут у Кокса и родилась идея, захватившая его на долгие годы. А уже если Кокс брался за что-либо, то он не терял времени даром. Он провел один день в технической библиотеке, изучая соответствующую литературу и обдумывая план дальнейших действий. Затем он отправился в Адмиралтейство и попросил продать ему «как есть» несколько миноносцев, лежащих на дне бухты Скапа-Флоу. Чиновники Адмиралтейства отнеслись к просьбе Кокса с предельной честностью. Они предложили ему предварительно лично осмотреть местонахождение кораблей и, что было еще более важным, дали ознакомиться с докладом о результатах обследования Скапа-Флоу официальной комиссией Адмиралтейства, посетившей его пятью годами ранее.
«Вопрос о подъеме судов полностью отпадает, – говорилось в докладе, – а поскольку они не мешают судоходству, нет смысла даже взрывать их. Пусть лежат и ржавеют там, где они затонули».
Миноносцы лежали на дне вокруг своих швартовных бочек такими беспорядочными грудами, что, согласно заключению экспертов, их подъем был сопряжен с непомерными затратами. Что же касается больших кораблей, то для их подъема не годился ни один из существующих методов. Кокс, однако, был не специалистом, а практиком. Смысл своей жизни он видел в решении инженерных задач, и подъем германского флота представлялся ему просто более сложной по масштабам операцией. К тому же, мнение экспертов Адмиралтейства никак не могло повлиять на его решение хотя бы потому, что он так и не удосужился прочитать их доклад.
Кокс покупает лежащий на дне моря флот
Кокс все же прислушался к советам и направился в Скапа-Флоу, чтобы лично убедиться на месте в невозможности подъема хотя бы одного судна. Затем он вернулся в Лондон и предложил Адмиралтейству 24 тыс. фт. ст. за 26 миноносцев и два линкора. Ошеломленное дерзостью Кокса высшее начальство приняло деньги. Кокс стал владельцем военно-морского флота.
Это могло показаться невероятным, но одного проведенного в библиотеке дня и столь же краткосрочного визита в Скапа-Флоу оказалось достаточным, чтобы наметить план действий.
Огромный плавучий док, владельцем которого Кокс так неожиданно стал, обладал подъемной силой, равной 3 тыс. т; масса каждого эсминца составляла от 750 до 1,3 тыс. т. Поэтому, полагал Кокс, он вполне сможет поднимать с помощью дока по два и даже по три миноносца, если их почему-либо не удастся расцепить под водой. Пройдет всего несколько недель и с миноносцами будет покончено. Деньги, полученные от их продажи на слом, можно будет использовать, чтобы срезать носовые, орудийные башни гигантского линейного крейсера «Гинденбург», лежавшего почти на ровном киле на глубине 18 м, да еще вдобавок на покрытом галькой дне.
При отливе башни полностью выступали из воды, поэтому срезать их с помощью кислородно-ацетиленовых горелок не представит особого труда.
Деньги от продажи башен пойдут на оплату расходов, связанных с подъемом «Гинденбурга» водоизмещением 28 тыс. т. А когда крейсер будет поднят, его можно будет использовать в качестве гигантского понтона для подъема других кораблей. План был весьма хорош – этакая строгая последовательность заранее предопределенных событий. Он имел только один недостаток, проистекавший из абсолютного невежества Кокса в вопросах судоподъемных работ: план не мог быть осуществлен.
Но во всем этом еще предстояло убедиться. А пока в распоряжении Кокса был флот, лежащий на дне Скапа-Флоу, плавучий док и большое количество якорных цепей с затонувших линкоров, которые он намеревался использовать вместо подъемных тросов. У него не было ни специалистов, ни соответствующего, оборудования.
На острове Хой, где Кокс намечал организовать штаб-квартиру по руководству и проведению всей операции, полностью отсутствовали какие бы то ни было мастерские, склады, жилые помещения. Там не было абсолютно ничего, даже электричества.
На другой день после оформления покупки флота Кокс занялся наймом людей. С двумя ему особенно повезло. Это были Томас Маккензи и Эрнест Маккоун, получившие впоследствии прозвище «пара Маков». Они образовали главный штаб всех дальнейших операций.
Покончив с этими делами, Кокс, презрев возражения двух своих помощников (многое из того, что он совершил в последующие годы, шло вразрез их мнению), срезал одну стенку своего U-образного дока и поставил на ее место временную заплату. Теперь док приобрел форму перевернутой буквы Г. Затем он до половины разрезал док поперек и отбуксировал, его за 700 миль на Оркнейские острова. Там док был подтянут к берегу в Милл-Бей на острове Хой и окончательно разрезан пополам.
В итоге в распоряжении Кокса оказались две секции сухого дока сечением, напоминавшим перевернутую букву Г, длиной по 61 м и шириной 24,3 м. В стенках каждой секции размещались насосы, воздушные компрессоры, генераторы, а также машинное и котельное отделения. На палубах располагалось по 12 комплектов грузоподъемных устройств. В состав каждого такого устройства входил блок грузоподъемностью 100 т и ручная лебедка с тройной передачей. Каждый блок, в свою очередь, был соединен с талями грузоподъемностью 100 т, прикрепленными с помощью болтов и массивных стальных пластин к стенке дока. От талей отходили подъемные цепи, пропущенные через ручьи шкивов. Свободные концы цепей свисали через кромку палубы в воду. Для работы на одной лебедке требовались два человека.
Тут и произошло первое столкновение Маккоуна с Коксом. Маккоун требовал приобрести стальные тросы окружностью 229 мм. Кокс настаивал на использовании вместо тросов старых якорных цепей, поскольку каждый трос обошелся бы ему в 2 тыс. фт. ст. В этом споре Кокс одержал верх, но только на время.
Вскоре, приехав в Копенгаген для переговоров с датской фирмой «Петерсон энд Альбек» относительно продажи партии цветных металлов, Кокс завел в владельцами фирмы разговор о нехватке железного лома. В ответ Петерсон полушутливо посоветовал ему воспользоваться тем самым плавучим доком, чтобы попытаться поднять часть затопленных в Скапа-Флоу кораблей. – Я не предполагаю, что вы сможете поднять линкоры, но, насколько мне известно, на дне бухты лежат тридцать или сорок миноносцев, причем водоизмещение самого большого из них не превышает тысячи тонн. А ваш док вполне поднимает и три тысячи тонн. В самом деле? Ну, а почему он, Кокс, не сможет поднять линкоры? Например, «Гинденбург». Двадцать восемь тысяч тонн металла ржавеют на дне, ожидая, пока их кто-нибудь не поднимет. И никто еще до сих пор не отважился на подобное.
Тут у Кокса и родилась идея, захватившая его на долгие годы. А уже если Кокс брался за что-либо, то он не терял времени даром. Он провел один день в технической библиотеке, изучая соответствующую литературу и обдумывая план дальнейших действий. Затем он отправился в Адмиралтейство и попросил продать ему «как есть» несколько миноносцев, лежащих на дне бухты Скапа-Флоу. Чиновники Адмиралтейства отнеслись к просьбе Кокса с предельной честностью. Они предложили ему предварительно лично осмотреть местонахождение кораблей и, что было еще более важным, дали ознакомиться с докладом о результатах обследования Скапа-Флоу официальной комиссией Адмиралтейства, посетившей его пятью годами ранее.
«Вопрос о подъеме судов полностью отпадает, – говорилось в докладе, – а поскольку они не мешают судоходству, нет смысла даже взрывать их. Пусть лежат и ржавеют там, где они затонули».
Миноносцы лежали на дне вокруг своих швартовных бочек такими беспорядочными грудами, что, согласно заключению экспертов, их подъем был сопряжен с непомерными затратами. Что же касается больших кораблей, то для их подъема не годился ни один из существующих методов. Кокс, однако, был не специалистом, а практиком. Смысл своей жизни он видел в решении инженерных задач, и подъем германского флота представлялся ему просто более сложной по масштабам операцией. К тому же, мнение экспертов Адмиралтейства никак не могло повлиять на его решение хотя бы потому, что он так и не удосужился прочитать их доклад.
Кокс покупает лежащий на дне моря флот
Кокс все же прислушался к советам и направился в Скапа-Флоу, чтобы лично убедиться на месте в невозможности подъема хотя бы одного судна. Затем он вернулся в Лондон и предложил Адмиралтейству 24 тыс. фт. ст. за 26 миноносцев и два линкора. Ошеломленное дерзостью Кокса высшее начальство приняло деньги. Кокс стал владельцем военно-морского флота.
Это могло показаться невероятным, но одного проведенного в библиотеке дня и столь же краткосрочного визита в Скапа-Флоу оказалось достаточным, чтобы наметить план действий.
Огромный плавучий док, владельцем которого Кокс так неожиданно стал, обладал подъемной силой, равной 3 тыс. т; масса каждого эсминца составляла от 750 до 1,3 тыс. т. Поэтому, полагал Кокс, он вполне сможет поднимать с помощью дока по два и даже по три миноносца, если их почему-либо не удастся расцепить под водой. Пройдет всего несколько недель и с миноносцами будет покончено. Деньги, полученные от их продажи на слом, можно будет использовать, чтобы срезать носовые, орудийные башни гигантского линейного крейсера «Гинденбург», лежавшего почти на ровном киле на глубине 18 м, да еще вдобавок на покрытом галькой дне.
При отливе башни полностью выступали из воды, поэтому срезать их с помощью кислородно-ацетиленовых горелок не представит особого труда.
Деньги от продажи башен пойдут на оплату расходов, связанных с подъемом «Гинденбурга» водоизмещением 28 тыс. т. А когда крейсер будет поднят, его можно будет использовать в качестве гигантского понтона для подъема других кораблей. План был весьма хорош – этакая строгая последовательность заранее предопределенных событий. Он имел только один недостаток, проистекавший из абсолютного невежества Кокса в вопросах судоподъемных работ: план не мог быть осуществлен.
Но во всем этом еще предстояло убедиться. А пока в распоряжении Кокса был флот, лежащий на дне Скапа-Флоу, плавучий док и большое количество якорных цепей с затонувших линкоров, которые он намеревался использовать вместо подъемных тросов. У него не было ни специалистов, ни соответствующего, оборудования.
На острове Хой, где Кокс намечал организовать штаб-квартиру по руководству и проведению всей операции, полностью отсутствовали какие бы то ни было мастерские, склады, жилые помещения. Там не было абсолютно ничего, даже электричества.
На другой день после оформления покупки флота Кокс занялся наймом людей. С двумя ему особенно повезло. Это были Томас Маккензи и Эрнест Маккоун, получившие впоследствии прозвище «пара Маков». Они образовали главный штаб всех дальнейших операций.
Покончив с этими делами, Кокс, презрев возражения двух своих помощников (многое из того, что он совершил в последующие годы, шло вразрез их мнению), срезал одну стенку своего U-образного дока и поставил на ее место временную заплату. Теперь док приобрел форму перевернутой буквы Г. Затем он до половины разрезал док поперек и отбуксировал, его за 700 миль на Оркнейские острова. Там док был подтянут к берегу в Милл-Бей на острове Хой и окончательно разрезан пополам.
В итоге в распоряжении Кокса оказались две секции сухого дока сечением, напоминавшим перевернутую букву Г, длиной по 61 м и шириной 24,3 м. В стенках каждой секции размещались насосы, воздушные компрессоры, генераторы, а также машинное и котельное отделения. На палубах располагалось по 12 комплектов грузоподъемных устройств. В состав каждого такого устройства входил блок грузоподъемностью 100 т и ручная лебедка с тройной передачей. Каждый блок, в свою очередь, был соединен с талями грузоподъемностью 100 т, прикрепленными с помощью болтов и массивных стальных пластин к стенке дока. От талей отходили подъемные цепи, пропущенные через ручьи шкивов. Свободные концы цепей свисали через кромку палубы в воду. Для работы на одной лебедке требовались два человека.
Тут и произошло первое столкновение Маккоуна с Коксом. Маккоун требовал приобрести стальные тросы окружностью 229 мм. Кокс настаивал на использовании вместо тросов старых якорных цепей, поскольку каждый трос обошелся бы ему в 2 тыс. фт. ст. В этом споре Кокс одержал верх, но только на время.
Кокс покупает лежащий на дне моря флот
Кокс все же прислушался к советам и направился в Скапа-Флоу, чтобы лично убедиться на месте в невозможности подъема хотя бы одного судна. Затем он вернулся в Лондон и предложил Адмиралтейству 24 тыс. фт. ст. за 26 миноносцев и два линкора. Ошеломленное дерзостью Кокса высшее начальство приняло деньги. Кокс стал владельцем военно-морского флота.
Это могло показаться невероятным, но одного проведенного в библиотеке дня и столь же краткосрочного визита в Скапа-Флоу оказалось достаточным, чтобы наметить план действий.
Огромный плавучий док, владельцем которого Кокс так неожиданно стал, обладал подъемной силой, равной 3 тыс. т; масса каждого эсминца составляла от 750 до 1,3 тыс. т. Поэтому, полагал Кокс, он вполне сможет поднимать с помощью дока по два и даже по три миноносца, если их почему-либо не удастся расцепить под водой. Пройдет всего несколько недель и с миноносцами будет покончено. Деньги, полученные от их продажи на слом, можно будет использовать, чтобы срезать носовые, орудийные башни гигантского линейного крейсера «Гинденбург», лежавшего почти на ровном киле на глубине 18 м, да еще вдобавок на покрытом галькой дне.
При отливе башни полностью выступали из воды, поэтому срезать их с помощью кислородно-ацетиленовых горелок не представит особого труда.
Деньги от продажи башен пойдут на оплату расходов, связанных с подъемом «Гинденбурга» водоизмещением 28 тыс. т. А когда крейсер будет поднят, его можно будет использовать в качестве гигантского понтона для подъема других кораблей. План был весьма хорош – этакая строгая последовательность заранее предопределенных событий. Он имел только один недостаток, проистекавший из абсолютного невежества Кокса в вопросах судоподъемных работ: план не мог быть осуществлен.
Но во всем этом еще предстояло убедиться. А пока в распоряжении Кокса был флот, лежащий на дне Скапа-Флоу, плавучий док и большое количество якорных цепей с затонувших линкоров, которые он намеревался использовать вместо подъемных тросов. У него не было ни специалистов, ни соответствующего, оборудования.
На острове Хой, где Кокс намечал организовать штаб-квартиру по руководству и проведению всей операции, полностью отсутствовали какие бы то ни было мастерские, склады, жилые помещения. Там не было абсолютно ничего, даже электричества.
На другой день после оформления покупки флота Кокс занялся наймом людей. С двумя ему особенно повезло. Это были Томас Маккензи и Эрнест Маккоун, получившие впоследствии прозвище «пара Маков». Они образовали главный штаб всех дальнейших операций.
Покончив с этими делами, Кокс, презрев возражения двух своих помощников (многое из того, что он совершил в последующие годы, шло вразрез их мнению), срезал одну стенку своего U-образного дока и поставил на ее место временную заплату. Теперь док приобрел форму перевернутой буквы Г. Затем он до половины разрезал док поперек и отбуксировал, его за 700 миль на Оркнейские острова. Там док был подтянут к берегу в Милл-Бей на острове Хой и окончательно разрезан пополам.
В итоге в распоряжении Кокса оказались две секции сухого дока сечением, напоминавшим перевернутую букву Г, длиной по 61 м и шириной 24,3 м. В стенках каждой секции размещались насосы, воздушные компрессоры, генераторы, а также машинное и котельное отделения. На палубах располагалось по 12 комплектов грузоподъемных устройств. В состав каждого такого устройства входил блок грузоподъемностью 100 т и ручная лебедка с тройной передачей. Каждый блок, в свою очередь, был соединен с талями грузоподъемностью 100 т, прикрепленными с помощью болтов и массивных стальных пластин к стенке дока. От талей отходили подъемные цепи, пропущенные через ручьи шкивов. Свободные концы цепей свисали через кромку палубы в воду. Для работы на одной лебедке требовались два человека.
Тут и произошло первое столкновение Маккоуна с Коксом. Маккоун требовал приобрести стальные тросы окружностью 229 мм. Кокс настаивал на использовании вместо тросов старых якорных цепей, поскольку каждый трос обошелся бы ему в 2 тыс. фт. ст. В этом споре Кокс одержал верх, но только на время.
Кокс все же прислушался к советам и направился в Скапа-Флоу, чтобы лично убедиться на месте в невозможности подъема хотя бы одного судна. Затем он вернулся в Лондон и предложил Адмиралтейству 24 тыс. фт. ст. за 26 миноносцев и два линкора. Ошеломленное дерзостью Кокса высшее начальство приняло деньги. Кокс стал владельцем военно-морского флота.
Это могло показаться невероятным, но одного проведенного в библиотеке дня и столь же краткосрочного визита в Скапа-Флоу оказалось достаточным, чтобы наметить план действий.
Огромный плавучий док, владельцем которого Кокс так неожиданно стал, обладал подъемной силой, равной 3 тыс. т; масса каждого эсминца составляла от 750 до 1,3 тыс. т. Поэтому, полагал Кокс, он вполне сможет поднимать с помощью дока по два и даже по три миноносца, если их почему-либо не удастся расцепить под водой. Пройдет всего несколько недель и с миноносцами будет покончено. Деньги, полученные от их продажи на слом, можно будет использовать, чтобы срезать носовые, орудийные башни гигантского линейного крейсера «Гинденбург», лежавшего почти на ровном киле на глубине 18 м, да еще вдобавок на покрытом галькой дне.
При отливе башни полностью выступали из воды, поэтому срезать их с помощью кислородно-ацетиленовых горелок не представит особого труда.
Деньги от продажи башен пойдут на оплату расходов, связанных с подъемом «Гинденбурга» водоизмещением 28 тыс. т. А когда крейсер будет поднят, его можно будет использовать в качестве гигантского понтона для подъема других кораблей. План был весьма хорош – этакая строгая последовательность заранее предопределенных событий. Он имел только один недостаток, проистекавший из абсолютного невежества Кокса в вопросах судоподъемных работ: план не мог быть осуществлен.
Но во всем этом еще предстояло убедиться. А пока в распоряжении Кокса был флот, лежащий на дне Скапа-Флоу, плавучий док и большое количество якорных цепей с затонувших линкоров, которые он намеревался использовать вместо подъемных тросов. У него не было ни специалистов, ни соответствующего, оборудования.
На острове Хой, где Кокс намечал организовать штаб-квартиру по руководству и проведению всей операции, полностью отсутствовали какие бы то ни было мастерские, склады, жилые помещения. Там не было абсолютно ничего, даже электричества.
На другой день после оформления покупки флота Кокс занялся наймом людей. С двумя ему особенно повезло. Это были Томас Маккензи и Эрнест Маккоун, получившие впоследствии прозвище «пара Маков». Они образовали главный штаб всех дальнейших операций.
Покончив с этими делами, Кокс, презрев возражения двух своих помощников (многое из того, что он совершил в последующие годы, шло вразрез их мнению), срезал одну стенку своего U-образного дока и поставил на ее место временную заплату. Теперь док приобрел форму перевернутой буквы Г. Затем он до половины разрезал док поперек и отбуксировал, его за 700 миль на Оркнейские острова. Там док был подтянут к берегу в Милл-Бей на острове Хой и окончательно разрезан пополам.
В итоге в распоряжении Кокса оказались две секции сухого дока сечением, напоминавшим перевернутую букву Г, длиной по 61 м и шириной 24,3 м. В стенках каждой секции размещались насосы, воздушные компрессоры, генераторы, а также машинное и котельное отделения. На палубах располагалось по 12 комплектов грузоподъемных устройств. В состав каждого такого устройства входил блок грузоподъемностью 100 т и ручная лебедка с тройной передачей. Каждый блок, в свою очередь, был соединен с талями грузоподъемностью 100 т, прикрепленными с помощью болтов и массивных стальных пластин к стенке дока. От талей отходили подъемные цепи, пропущенные через ручьи шкивов. Свободные концы цепей свисали через кромку палубы в воду. Для работы на одной лебедке требовались два человека.
Тут и произошло первое столкновение Маккоуна с Коксом. Маккоун требовал приобрести стальные тросы окружностью 229 мм. Кокс настаивал на использовании вместо тросов старых якорных цепей, поскольку каждый трос обошелся бы ему в 2 тыс. фт. ст. В этом споре Кокс одержал верх, но только на время.
При отливе башни полностью выступали из воды, поэтому срезать их с помощью кислородно-ацетиленовых горелок не представит особого труда.
Деньги от продажи башен пойдут на оплату расходов, связанных с подъемом «Гинденбурга» водоизмещением 28 тыс. т. А когда крейсер будет поднят, его можно будет использовать в качестве гигантского понтона для подъема других кораблей. План был весьма хорош – этакая строгая последовательность заранее предопределенных событий. Он имел только один недостаток, проистекавший из абсолютного невежества Кокса в вопросах судоподъемных работ: план не мог быть осуществлен.
Но во всем этом еще предстояло убедиться. А пока в распоряжении Кокса был флот, лежащий на дне Скапа-Флоу, плавучий док и большое количество якорных цепей с затонувших линкоров, которые он намеревался использовать вместо подъемных тросов. У него не было ни специалистов, ни соответствующего, оборудования.
На острове Хой, где Кокс намечал организовать штаб-квартиру по руководству и проведению всей операции, полностью отсутствовали какие бы то ни было мастерские, склады, жилые помещения. Там не было абсолютно ничего, даже электричества.
На другой день после оформления покупки флота Кокс занялся наймом людей. С двумя ему особенно повезло. Это были Томас Маккензи и Эрнест Маккоун, получившие впоследствии прозвище «пара Маков». Они образовали главный штаб всех дальнейших операций.
Покончив с этими делами, Кокс, презрев возражения двух своих помощников (многое из того, что он совершил в последующие годы, шло вразрез их мнению), срезал одну стенку своего U-образного дока и поставил на ее место временную заплату. Теперь док приобрел форму перевернутой буквы Г. Затем он до половины разрезал док поперек и отбуксировал, его за 700 миль на Оркнейские острова. Там док был подтянут к берегу в Милл-Бей на острове Хой и окончательно разрезан пополам.
В итоге в распоряжении Кокса оказались две секции сухого дока сечением, напоминавшим перевернутую букву Г, длиной по 61 м и шириной 24,3 м. В стенках каждой секции размещались насосы, воздушные компрессоры, генераторы, а также машинное и котельное отделения. На палубах располагалось по 12 комплектов грузоподъемных устройств. В состав каждого такого устройства входил блок грузоподъемностью 100 т и ручная лебедка с тройной передачей. Каждый блок, в свою очередь, был соединен с талями грузоподъемностью 100 т, прикрепленными с помощью болтов и массивных стальных пластин к стенке дока. От талей отходили подъемные цепи, пропущенные через ручьи шкивов. Свободные концы цепей свисали через кромку палубы в воду. Для работы на одной лебедке требовались два человека.
Тут и произошло первое столкновение Маккоуна с Коксом. Маккоун требовал приобрести стальные тросы окружностью 229 мм. Кокс настаивал на использовании вместо тросов старых якорных цепей, поскольку каждый трос обошелся бы ему в 2 тыс. фт. ст. В этом споре Кокс одержал верх, но только на время.
В итоге в распоряжении Кокса оказались две секции сухого дока сечением, напоминавшим перевернутую букву Г, длиной по 61 м и шириной 24,3 м. В стенках каждой секции размещались насосы, воздушные компрессоры, генераторы, а также машинное и котельное отделения. На палубах располагалось по 12 комплектов грузоподъемных устройств. В состав каждого такого устройства входил блок грузоподъемностью 100 т и ручная лебедка с тройной передачей. Каждый блок, в свою очередь, был соединен с талями грузоподъемностью 100 т, прикрепленными с помощью болтов и массивных стальных пластин к стенке дока. От талей отходили подъемные цепи, пропущенные через ручьи шкивов. Свободные концы цепей свисали через кромку палубы в воду. Для работы на одной лебедке требовались два человека. Тут и произошло первое столкновение Маккоуна с Коксом. Маккоун требовал приобрести стальные тросы окружностью 229 мм. Кокс настаивал на использовании вместо тросов старых якорных цепей, поскольку каждый трос обошелся бы ему в 2 тыс. фт. ст. В этом споре Кокс одержал верх, но только на время.
21 июня 1919 года на глазах изумленных англичан, на главной базе королевского флота, Скапа-Флоу, подняв боевые флаги стали уходить под воду один за другим огромные корабли германских ВМС, уже полгода как «прописанные» в этой бухте. За каких нибудь 5 часов перестал существовать второй по силе военно-морской флот. Всю ответственность взял на себя командующий немецким флотом Людвиг фон Ройтер. По возвращении в Германию он был встречен с восхищением и признательностью во всех слоях немецкого общества.
Немецкий флот открытого моря.
Подобная судьба ожидала и российский Балтийский флот в 1918 году.Но благодаря решительным действиям капитана первого ранга Алексея Михайловича Щастного, фактически возглавлявшего в то время Балтфлот, удалось спасти для страны более двухсот судов, включая 6 линкоров. Эти корабли еще долгое время составляли основу ВМС Советского Союза, тем более, что промышленность СССР не была в состоянии производить такие большие корабли аж до середины 60-х годов. 21 июня 1918 года А.М.Щастный был приговорен к расстрелу в 24 часа. Это был первый расстрел произведенный Советской властью на «законных» основаниях, т.е. по приговору суда.
Мощный военно-морской флот является неотъемлемым признаком великой империи. Империя должна защищать свои интересы во всех уголках земного шара. Чем мощнее империя и чем больше у нее «интересов»– тем мощнее флот. Основатель Российской империи и первый её император, Петр, приступил к строительству сильного флота, что практически не интересовало его предков, московских царей. Созданная из сотни мелких немецких королевств и княжеств в 1871 году Германская империя (Второй Рейх) военного флота не имела. Ни Прусскому королевству, ни другим немецким государствам он был не нужен. Да и первый германский император, обладавший менталитетом скорее прусского короля, чем императора, не уделял флоту внимания. Настоящее имперское мировоззрение было у Вильгельма II, с которого и начался бурный рост немецких ВМС.
Вильгельм Второй.
Флот был любимым детищем кайзера Вильгельма ІІ. И ему пришлось преодолеть множество препятствий разного рода, чтобы склонить страну к такому очень затратному делу, как строительству военных кораблей. Германия была конституционной монархией, с активно действующим парламентом, в котором самой многочисленной фракцией были социал-демократы, решительно выступавшие против любого увеличения расходов на военные нужды. Очень влиятельной силой в рейхстаге(парламенте) был прусские помещики (юнкера), бывшие, как правило, отставными армейскими офицерами. Юнкера всегда склонялись, при дележке бюджетных средств, в пользу армии, но не флота.
Тем не менее, при поддержке промышленников, Вильгельму ІІ удалось создать мощнейший военный флот. Кстати, этот флот послужил одной из главных причин резкого ухудшения отношений между родственными монархиями Англии и Германии. Королева Виктория приходилась Вильгельму ІІ родной и любимой бабушкой. Когда бабушка умирала, внучок Вилли сидел при ней неотлучно и держал ее старческую ручку в своих руках. Мама немецкого кайзера была родной дочкой королевы Виктории, а папа был известен своим англофильством. Правда,с дядей Берти (английским королем Эдуардом VII, маминым братом) отношения у Вилли были весьма натянутые.Не только знать, но и простые люди обеих стран были друг для друга не совсем чужими. Германские племена англов и саксов, перебравшиеся на Британские острова, оставили на материке, в той же Саксонии, множество соплеменников. И вот эти родственные народы и династии сошлись в смертельной схватке.
Королевская семья.
Ревниво оберегая свои имперские интересы, разбросанные по всему земному шару,Великобритания приняла в 1889 году закон о морской обороне, так называемый «двухдержавный стандарт». Это означало, что британский флот по своей мощи не должен был уступать суммарной мощи двух ВМФ, занимающих второе и третье места в рейтинге. На время принятия закона это были ВМС Франции и России. Но бурное развитие промышленности и экономики Германии, позволили ей за довольно короткий исторический срок создать мощный военно-морской флот, вышедший на второе место в мире и нарушивший «равновесие» регламентируемое «двухдержавным стандартом». Этот факт и желание быстро набирающей силы новой империи иметь больший кусок «пирога» заставили три великие державы: Англию, Францию и Россию заключить союз, чтобы остановить «наглого» претендента на их долю в добыче.
Надо признать, что огромные капиталовложения на строительство военного флота и затягивание поясов у всех слоев немецкого народа оказались напрасными. Мощный флот не только не принес какой-либо политической или военной выгоды, но и послужил одним из главных раздражителей, приведшим к невиданной до тех пор войне. Мощнейший надводный флот не выполнил ни одной из поставленных задач. Впрочем, как и четвертый по величине российский флот. Немецкий Флот Открытого Моря за четыре года войны только один раз по настоящему сразился с английским флотом, в Ютландском сражении, показал хорошую выучку экипажей и продемонстрировал техническое совершенство своих кораблей. Но самое большее, чего добились немцы – они заставили англичан напрячь все силы.
Линкор "Рейнланд".
По условиям перемирия немецкий Флот Открытого Моря должен был быть интернированным в нейтральном порту. Но ни одна из нейтральных стран не изъявила готовности принять у себя огромный флот. Поэтому 73 немецких корабля, включая 10 линкоров и 5 линейных крейсеров были отконвоированы на главную базу английского флота в Скапа Флоу, где они ждали своей участи – решения мирной конфереции в Версале.
Немецкие экипажи находились под бдительным контролем англичан. С кораблей были сняты радиостанции; экипажам запрещалось покидать свои суда. Но даже в таких условиях командующий флотом адмирал Людвиг фон Ройтер сумел подготовить экипажи к последнему акту трагедии – затоплению флота. Немецкий адмирал совершенно справедливо предполагал, что новейшие германские корабли будут поделены между победителями. 21 июня 1919 года в 10 часов 30 минут фон Ройтер подал заранее условленный сигнал. Экипажи подняли на кораблях германские военно-морские флаги и открыли кингстоны, заклинив их.
Гибель немецкого флота.
Под крики «ура» немецких моряков, корабли один за одним стали погружаться в морскую пучину. На моряках были спасательные жилеты, кое где спустили на воду шлюпки. Англичане пришли в себя довольно быстро и попытались воспрепятствовать затоплению судов. В результате схваток на кораблях, в том числе с применением огнестрельного оружия погибли 9 немецких моряков, включая капитана линкора «Маркграф». Принято считать, что это были последние жертвы Первой Мировой войны. Один линкор, 4 эсминца и 14 торпедных катеров английской охране удалось посадить на мель у берегов бухты. Остальные 54 корабля ушли на дно.
Немецкий эсминец, которому англичане не дали уйти на дно.
Разозленные англичане арестовали 1774 немецких моряка, объявив их военнопленными. Правда, большинство матросов и офицеров вскоре были освобождены и вернулись в Германию. Адмирал Ройтер и еще несколько старших офицеров были освобождены только в январе 1920 года. На родине их встретили с большим почетом, как героев, отстоявших честь флота.
Отдадим должное храбрости и самоотверженности немецких моряков, но не будем проливать слезы над безвременно почившим Флотом Открытого Моря. Наоборот, стоит порадоваться, что эти бронированные чудовища не смогли использовать свои возможности в бомбардировке прибрежных городов и в пускании на дно торговых судов. В 1919 году немцы были потрясены тяжелыми и несправедливыми условиями Версальского мирного договора, но никто из них не вспомнил тяжелейшие и несправедливые условия Брестского мирного договора, продиктованные Германией побежденной России.
В начале 1918 года германское руководство пребывало в состоянии эйфории. После выхода России из войны Германия получила численное преимущество на Западном фронте и у них появился прекрасный шанс серией мощных наступлений разбить англо-французские войска. Два миллиона солдат были переброшены с исчезнувшего Восточного фронта. Кроме того, немецкая армия была пополнена тысячами военнопленных, содержавшихся до этого в российских концлагерях. После предвкушаемой победы в наземных сражениях, вся тяжесть противостояния должна была перенестись на море, где Англия, даже без союзников, имела преимущество над германским флотом. Надменные и бесцеремонные немецкие генералы, сумевшие даже оттеснить на второй план императора Вильгельма, считали, что победитель должен получить все, что хочет. Их внимание привлек российский флот с новенькими линкорами, заполучив которые Германия смогла бы сократить отставание от английского флота.
Гинденбург и Людендорф.
Как ни странно, но желание немецких военных захватить российские линкоры и крейсера нашло понимание у нового руководства России. Большевики, как и немецкие генералы, жили в то время большими ожиданиями – ждали Мировую революцию, которая по их расчетам должна была вот-вот произойти. Продолжающаяся империалистическая война должна была истощить все силы противоборствующих буржуазных государств и, по марксистской теории, привести к восстанию возмущенных народов против собственных правительств. Поэтому коммунистическое правительство России считало передачу российского флота немцам подливанием масла в огонь, приближающим мировую революцию. Кроме того, содержать дорогостоящий флот весьма накладно даже для успешной и процветающей экономики, а разоренное государство было просто не в состоянии тащить подобную тяжесть.Итак, желания руководителей Немецкой империи и Советской республики в данном случае совпали: одни хотели во что бы то ни стало заполучить современные боевые корабли, другие также страстно хотели от них избавиться.
Линкор "Полтава" (Балтийский флот).
Но были и другие заинтересованные стороны, которых судьба балтийского флота интересовала не меньше.Возможный захват немцами российского Балтийского флота очень беспокоил англичан, которые настаивали на подрыве всех военных кораблей, чтобы они ни в коем случае не попали в руки немецких адмиралов. Английское посольство внимательно следило за событиями касающимися флота. Но самыми обеспокоенными были экипажи этих кораблей. Судьба, и даже жизнь, моряков были напрямую связаны с судьбой флота.
По Брестскому договору, подписанному 3 марта 1918 г, России предписывалось немедленно увести корабли в свои порты или разоружить, оставив на борту немногочисленную охрану.Но лед на Балтийском море стаивает в апреле и немедленно вывести корабли с Хельсинки, тогдашней главной базы Балтийского флота, было очень проблематично. Хотя перед самым захватом немцами Таллина, 25 февраля 1918 г, удалось с помощью ледоколов перевести из Таллина в Хельсинки 60 кораблей. Но от Таллина до Хельсинки всего 90 километров, тогда как от Хельсинки до Кронштадта расстояние в 4 раза больше, что очень усложняло передислокацию. К тому же, два ледокола из трех, обеспечивавших проводку из Таллина, вскоре были захвачены финнами.
Но все таки гланое было не это. Секретной статьей Брестского мирного договора предусматривалась передача крупнейших и новейших кораблей Балтфлота немцам. А как осуществить передачу, чтобы выглядеть невинными и перед своими моряками и перед англичанами, придумал хитроумный тов.Троцкий. По его плану подрыв кораблей предлагалось осуществить при приближении немецкой эскадры, как бы в спешке и панике. Старые, ненужные немцам, корабли должны были быть подорваны капитально, а наиболее ценные – линкоры, новые крейсера, миноносцы и подводные лодки- подрывались бы таким образом, чтобы их можно было быстро восстановить. Перед англичанами оправдывались бы паникой и нерасторопностью флотских командиров. Для оправдания можно было бы расстрелять нескольких флотских офицеров, якобы виновных в преступной халатности.
Руководитель Центробалта Павел Дыбенко.
К подготовке передачи флота приступили сразу после подписания Брестского мирного договора. Центробалт, своевольный и буйный выборный орган, управлявший Балтийским флотом был сменен новым, назначаемым сверху, органом – Советом комиссаров флота. По плану Троцкого на корабли, предназначенные для передачи немцам, направлялись доверенные люди, которые должны были проследить за неукоснительным выполнением намеченного. На должность Главного комиссара флота направлялся Флеровский, человек Троцкого. Кажется, предусмотрено было всё, но…
При всей своей революционной сознательности комиссары руководить флотом не могли – у них не было ни специальных знаний, ни надлежащей подготовки. Поэтому флотом фактически руководил капитан первого ранга Алексей Михайлович Щастный, являвшийся с мая 1917 года флаг-капитаном Балтийского флота. Флаг-капитан, в переводе на более понятный, «сухопутный», язык, означает начальник штаба. Боевой моряк, участник русско-японской и Первой мировой войн, Щастный обладал не только боевым опытом, но и был хорошо подготовленным техническим специалистом. В частности, Алексей Михайлович считался на флоте одним из крупнейших знатоков радио-телеграфной связи.
И вот в руки Щастного попадает перехваченное контрразведкой письмо начальника секретной службы Германского генштаба адресованное тов.Троцкому. В письме уточняются некоторые детали, связанные с передачей немцам кораблей Балтийского флота. Алексей Михайлович срочно собрал секретное совещание Совета комиссаров флота на котором предъявил письмо. Возмущенный С овет постановил: Флеровского на флот не допускать, довести до сведения экипажей решение властей о подрыве боевых кораблей, начать подготовку флота к передислокации в Кронштадт и передать всю власть на флоте капитану первого ранга Щастному А.М.
3 апреля 1918 года немецкий флот произвел высадку десанта в Финляндии, на полуострове Ханко.Это была ныне знаменитая Балтийская дивизия фон дер Гольца. На переговоры с немцами отправили группу российских моряков. Вернувшись, делегаты сообщили о немецком требовании – готовить флот к сдаче.То, что в высоких сферах оговаривалось на вежливом дипломатическом языке, на более низком уровне звучало прямо, грубо и недвусмысленно: «Готовьте флот к сдаче».
Немецкие войска в Хельсинки.
Практически все корабли, базировавшиеся в Хельсинки уже были подготовлены к переходу в Кронштадт. Ждали только команды. Теперь, после немецкого требования, у Щастного появились все основания от дать приказ на переход. 4 апреля 1918 года корабли Балтийского флота стали один за одним покидать Хельсинки. Первыми ушли самые ценные корабли – линкоры. Последним, на посыльном судне «Кречет», ушел Щастный со своим штабом.
Еще не зная о выходе Балтийского флота из Хельсинки, 5 апреля решением наркома Щастный был назначен на должность «наморси», что на идиотском канцелярском языке того времени означало «начальник морских сил».(«Наморси»еще не самое дурацкое буквосочетание – было и похуже. Например: «замкомпоморде». Замком по морде означало всего лишь – «заместитель командующего по морским делам».Еще хуже было ГОВНО – группа освещения воздушной и надводной обстановки , и т.д. ).
Через девять дней трудного пути, по покрытому ледовым панцирем Балтийскому морю, флот пришел в Кронштадт. Были спасены для страны Советов 236 кораблей. В том числе 6 линкоров, 5 крейсеров, 59 эсминцев и 12 подводных лодок.Часть кораблей проследовала далее, в Санкт-Петербург. Для советского правительства приход флота стал неприятной неожиданностью. Мало того, что не выполнена договоренность с немцами и теперь как-то надо было оправдываться, так теперь пришлось содержать огромный и бесполезный флот. А там жди чего- нибудь еше более неприятного. Дождались уже в 1921 году, когда вспыхнул кронштадский мятеж.
Ну а «наморси» Щастный сразу попал в число отъявленных врагов советской власти. Во-первых сорвал блестящую операцию, столь нужную для мировой революции; во-вторых разоблачил переговоры тов.Троцкого с немецким генштабом, чем пытался подорвать авторитет партийного вождя (главная улика, письмо-все еще находилось в руках Щастного) ; и в третьих очень уж самостоятельный и не сильно прислушивающийся к мнению руководящих товарищей как надо правильно руководить флотом . Кроме того, немецким партнерам надо было показать, что лицо сорвавшее передачу флота примерно наказано.
А.М.Щастный.
Человек из другого мира, не привыкший к новым реалиям, А.М.Щастный, увидев, что сработаться с новой властью у него не получается, подал в отставку 23 мая. Однако большевикам этого было недостаточно- отставку не приняли, вызвали в Москву, где и арестовали 29 мая прям о на совещании коллегии Высшего военного совета. 20 июня открылась первая сессия Верховного революционного трибунала(до этого, с 7 ноября 1917 года, какая-либо судебная система в Советской России отсутствовала) и первым рассматривалось «дело» Щастного. Единственным свидетелем против Алексея Михайловича выступил Троцкий, обвинивший Щастного в том, что он якобы хотел поссорить флот с советской властью и для этого подделал документ(письмо) немецкого Генерального штаба. Государственный обвинитель (Крыленко) полностью поддержал наркомвоенмора (народного комиссара по военным и морским делам). Ошеломленный адвокат пытался протестовать: никаких доказательств вины Щастного нет, а естьтолько слова крайне заинтересованного лица, Троцкого, уличенного в связях с иностранным генштабом и желающего устранить опасного свидетеля. Однако Верховный ревтрибунал приговорил организатора спасения Балтийского флота к расстрелу в 24 часа. Парадоксально, но первый «законный» расстрел по первому приговору советского суда пришелся на долю человека, которого можно считать настоящим национальным героем. Щастному очень не повезло – он занимал такую должность, что был просто обречен. Если бы он не смог организовать, по каким-то причинам, вывод флота из Хельсинки и линкоры достались бы немцам, то «наморси» Щастного расстреляли бы в угоду англичанам за «преступную халатность».
Троцкий в 1918 году.
Приговор был приведен в исполнение отрядом китайских « интернационалистов » . А дальше советская власть наградила Щастного невероятным отличием – было приказано захоронить тайно, чтобы никто из его почитателей (в основном балтийских моряков) не смог найти могилу и не устроил бы там массовых поклонений герою. У Алексея Михайловича осталась жена с двумя маленькими детишками. Все ее обращения к советским властям отдать тело мужа для нормального захоронения остались безответными, в том числе письмо лично Владимиру Ильичу. С женщиной никто не захотел даже разговаривать. А нам много рассказывали о том, как царь и его чиновники равнодушно отнеслись к просьбам матери Ленина, когда она обращалась по поводу помилования старшего сына, замешанного в покушении на царя.
Через некоторое время ситуация существенно поменялась и спасенный Щастным флот оказался уже нужным. Теперь необходимо было писать историю спасения и назначать «героев», а самое главное - закапывать правду как можно глубже. И батальоны придворных историков стали вдохновенно писать сочинение на заданную им тему. Самые непорядочные обливали грязью Щастного и его офицеров, утверждая, что они мешали комиссарам Центробалта выполнять личное указание тов.Ленина по подготовке флота к передислокации сначала из Таллина в Хельсинки, а потом из Хельсинки в Кронштадт. Придумали даже такую версию, как переход флота в три этапа: первый -12 марта, второй-5 апреля и третий – с седьмого по одиннадцатое апреля.
История любит пошутить и озадачить. Так и получилось с днем 21 июня – знаменательн о й д атой в истории двух военно-морских флотов: российского и германского. В этот день в 1919 году произошло затопление немецкого Флота Открытого Моря, прославившее на века адмирала Людвига фон Ройтера. А ровно за год до этого, в 1918 году был приговорен к расстрелу и забвению на многие десятиления организатор спасения Балтийского флота капитан первого ранга Алексей Михайлович Щастный.
Затопление Флота открытого моря в Скапа-Флоу
Противники
Командующие силами сторон
Силы сторон
Затопление Флота открытого моря в Скапа-Флоу произошло после окончания Первой мировой войны на базе британского флота 21 июня 1919 года. Флот открытого моря был интернирован в Скапа-Флоу и чтобы он не достался победителям был затоплен собственными экипажами по приказу контр-адмирала Людвига фон Ройтера. Впоследствии многие из затонувших кораблей были подняты и разобраны на металл.
Предшествующие события
В 11 часов утра 11 ноября 1918 года вступило в силу Компьенское перемирие, заключенное между Антантой и Германией, означавшее фактическое окончание Первой мировой войны . В одном из пунктов соглашения значилось: Интернирование всех подводных лодок и других современных кораблей военного флота Германии.
Представители Северо-Американских Соединенных Штатов настаивали на интернирование кораблей в нейтральный порт, с чем были несогласны Норвегия и Испания. Представлявший на переговорах Великобританию первый морской лорд, адмирал Рослин Эрскин Уэмисс предложил до решения дальнейшей судьбы кораблей флота Германии интернировать их на военно-морскую базу Великобритании Скапа-Флоу, где они будут находиться по охраной Королевских ВМС . Это решение было передано правительству Германии 12 ноября 1918 года с поручением подготовить Флот открытого моря к отплытию, к 18 ноября.
Прибытие немецких делегатов на HMS Queen Elizabeth 1918. Картина Джона Лавери
В ночь на 15 ноября 1918 года на борт флагмана Гранд Флита HMS Queen Elizabeth для обсуждения деталей капитуляции германского флота с адмиралом Девидом Битти прибыл представитель командующего Флотом открытого моря адмирала Франца Риттера фон Хиппера контр-адмирал Уго Мойрер. Битти представил ему расширенные условия сдачи: подводные лодки флота сдаются эскадре Королевских ВМС под командованием контр-адмирала Реджинальда Йорка Тирвитта в Харвиче. Надводные корабли переходят для разоружения и сдачи в Ферт-оф-Форт, откуда под конвоем следуют в Скапа-Флоу, где будут находиться до конца мирных переговоров. Мойрер просил отсрочить крайние сроки сдачи, сетуя на падение дисциплины и революционные настроения среди экипажей, в конце концов после полуночи им были подписаны условия сдачи.
Сдача и интернирование Флота открытого моря
Адмирал фон Хиппер отказался принимать участие в сдаче Флота открытого моря и делегировал для выполнения этой задачи контр-адмирала Людвига фон Ройтера .
Капитуляции германского Флота открытого моря 21 ноября 1918. Картина Бернарда Финнигана Гриббла
Утром 21 ноября 1918 года еще в темноте британский флот единым соединением вышел в море из Розайта для участия в операции с намеком названной «Операция ZZ». На рассвете 2 эскадры линейных крейсеров, 5 эскадр линкоров и 7 эскадр легких крейсеров образовали две кильватерные колонны длиной около 15 миль каждая, шедшие на расстоянии 6 миль друг от друга. Впереди них двигались 150 эсминцев, весь флот направлялся на восток с умеренной скоростью 12 узлов. Около 10:00 на кораблях прозвучал сигнал боевой тревоги и из тумана появились корабли германского Флота открытого моря. Они шли единой колонной: первыми 5 линейных крейсеров - SMS Seydlitz , SMS Moltke , SMS Hindenburg , SMS Derfflinger и SMS Von der Tann , затем SMS Friedrich der Grosse под флагом контр-адмирала фон Рейтера. За ним шли еще 8 дредноутов - SMS Grosser Kurfürst , SMS Prinzregent Luitpold , SMS Markgraf , SMS Bayern , SMS Kaiserin , SMS Kronprinz , SMS Kaiser и SMS König Albert . За ними шли 7 легких крейсеров и 49 эсминцев. Однако это был не весь состав флота, миноносец V30 подорвался на мине и затонул. Линкор SMS König и легкий крейсер SMS Dresden стояли в доках из-за проблем с двигателями и должны были выйти в Англию в начале декабря. Германским кораблям было приказано выйти в море без боеприпасов и с уменьшенными экипажами, но нация, предпочитающая унижению гибель, могла попытаться нанести последний удар победителям. Легкий крейсер HMS Cardiff (D58) повел германские корабли между двумя британскими колоннами. Когда германский флагман поравнялся с HMS Queen Elizabeth , эскадры Битти повернули в наружную сторону и легли на западный курс, конвоируя бывших врагов. Для демонстрации мощи здесь же присутствовали и корабли британских доминионов и союзников - 6-я эскадра линкоров состояла из 5 американских дредноутов, крейсер Amiral Aube и 2 эсминца представляли Францию.
Обреченный флот. Картина Бернарда Финнигана Гриббла
Все корабли направились в бухту Абеледи, внутри острова Мэй, где германские корабли стали на якорь. Союзные корабли перешли на свои якорные стоянки в Ферт оф Форте. Адмирал Битти с британского флагмана просигналил: «Германский флаг надлежит спустить сегодня с закатом и более не поднимать без разрешения» и сразу еще один: «Я намерен сегодня в 18:00 отслужить благодарственный молебен в честь победы, которую Всемогущий Бог даровал нашему оружию». И уже обращаясь, к своему экипажу произнес:
В 15:57 германский флаг был спущен на бывших кораблях бывшего Императорского Флота. На следующий день германские корабли подверглись осмотру, чтобы удостовериться, что в погребах нет боеприпасов, а с орудий сняты замки. В период с 22 по 26 ноября небольшими группами немецкие корабли под конвоем были переведены в Скапа-Флоу. На той же неделе делегация союзников прибыла в Киль. Их задачей было отправить линкоры SMS König и SMS Baden , легкий крейсер SMS Dresden и еще один миноносец вместо затонувшего в Англию, чтобы довести количество сданных кораблей до предусмотренного договором. Последний из кораблей прибыл на Оркнейские острова 9 декабря.
В плену
Размещение кораблей Флота открытого моря в Скапа-Флоу
На главной военно-морской базе Королевских ВМС в гавани Скапа-Флоу линкоры и крейсера интернированного флота были поставлены на якорь к северу и западу от острова Кава. Миноносцы расположили вокруг острова Рюса. Для предотвращения попыток прорыва немецких кораблей в нейтральную Норвегию, а также чтобы помешать экипажам покинуть корабли англичанам приходилось держать в Скапа-Флоу эскадру линкоров, флотилию эсминцев и множество патрульных траулеров. Никто не мог предсказать, сколько времени протянется выработка условий мирного договора. До этого момента германские военные корабли могли считаться только интернированными в портах союзников. Поэтому британские караулы могли подняться на борт германских кораблей только в случае нарушения условий перемирия или только с разрешения фон Рейтера, который номинально являлся командующим немецкой эскадрой.
На кораблях германской эскадры в момент прибытия в Скапа-Флоу находилось около 20000 человек экипажа, но к середине декабря это количество было значительно сокращено. На линейных крейсерах осталось по 200 человек, на линкорах - по 175, на легких крейсерах - по 80 и на эсминцах - по 10. То есть, в общей сложности на немецких кораблях фон Рейтера должны были находиться 4565 матросов, а также 250 офицеров и старшин. Моральное состояние экипажей можно было охарактеризовать как «полная деморализация». Продукты питания, доставлявшиеся из Германии два раза в месяц, были однообразными и не высокого качества. Немецким экипажам запрещалось сходить на берег или посещать другие корабли. Единственным развлечением была рыбалка и ловля чаек вдобавок это помогало разнообразить скудный рацион.
Немецкие моряки рыбачат с борта миноносца в Скапа-Флоу
Среди немецкого медперсонала отсутствовали стоматологи, а англичане оказывались предоставлять стоматологическую помощь. К тому же и сюда докатились революционные настроения, среди команд начали формироваться группы, называемые «Красная гвардия».
Все это служило поводом для снижения дисциплины вплоть до того, что фон Ройтеру пришлось перенести свой флаг на легкий крейсер SMS Emden . Поэтому контр-адмирал, чье здоровье оказалось подорванным охотно шел на сокращения экипажей и даже сам поднимал вопрос об этом. Ройтер хотел максимально избавиться от неблагонадежных подчиненных. Он даже сумел обратить в свою пользу произошедший в конце июня 1919 года акт неповиновения. На кораблях подняли Имперские военно-морские флаги, чтобы отметить годовщину Ютландского боя. Однако ничто не могло послужить причиной подозрений, будто это было сделано по распоряжению фон Рейтера, так как многие корабли одновременно подняли красные флаги. После этого случая экипажи сократились до британского стандарта для кораблей, находящихся в резерве, то есть: 75 человек на линейном крейсере, 60 на линкоре, 30 на легком крейсере и необходимый минимум на эсминцах, всего около 1700 человек. Командующий опасался захвата своих кораблей англичанами и приказал своим офицерам и матросам подготовить к затоплению корабли, а для скрытного проведения подготовительных работ большие экипажи были нежелательны.
Затопление флота
Германский флот в Скапа-Флоу 1919.
В конце марта 1919 года Гранд Флит прекратил существование, ответственность за интернированные германские корабли перешла к вновь сформированному Атлантическому флоту. Для осуществления охраны в Скапа-Флоу в середине мая прибыла 1-я эскадра линкоров, состоявшая из 5 линейных кораблей типа Revenge под командованием контр-адмирала Сиднея Роберта Фримантла.
На переговорах союзники добились сдачи германских кораблей, контр-адмирал Сидней Фримантл получил сообщение, что мирный договор будет подписан в Версале 21 июня. Младший флагман 1-й эскадры линкоров контр-адмирал Виктор Стэнли уже подготовил соответствующие приказы и даже провел учения абордажных партий . Фримантл решил захватить германские корабли в момент завершения перемирия, подавив возможное сопротивление. Он решил, что для этого его эскадра весь день будет находиться в порту. До окончания перемирия он не мог взять немецкие корабли на абордаж. Однако 20 июня Фримантл получил сообщение, что подписание мира перенесено с 21 на 23 июня, а Совет Четырех в Париже утвердил захват германских кораблей, как только 23 июня в 19:00 истечет срок перемирия. Фримантл немедленно сообщил фон Рейтеру, что перемирие продлено еще на 48 часов. Так как теперь критическим днем становилось 23 июня, британский контр-адмирал 21 июня увел 1-ю эскадру линкоров на совместные торпедные учения с флотилией эсминцев в Портланд-Фёрт.
Фон Рейтер 17 июня выпустил приказ, предписывающий произвести затопление в 10:00 21 июня, прежде, чем истечет срок перемирия, так как опасался вмешательства английских абордажных партий. Он не видел причин отменять свой план, даже узнав о продлении перемирия, и даже получал дополнительные выгоды ввиду отсутствия кораблей Фримантла. Когда стало ясно, что мирный договор, включающий сдачу кораблей, вскоре будет подписан, офицеры подготовили корабли к затоплению, открыв клапаны конденсаторов и крышки подводных торпедных аппаратов. Водонепроницаемые двери и люки были заклинены, чтобы их невозможно было закрыть. Сам фон Рейтер позднее писал:
В 10:30 21 июня 1919 года фон Рейтер поднял сигнал: «Параграф 11. Подтверждаю». Это был условный сигнал начать затопление. Немецкие моряки открыли кингстоны, кувалдами разбивали трубопроводы, клапаны и вентили. На кораблях вновь поднялись Имперские военно-морские флаги, сами они стали раскачиваться и погружаться. Прошло еще какое-то время, прежде чем англичане сумели сообразить, что германские корабли начинают садиться кто носом, кто кормой, или имеют ненормальный крен на борт. Неподвижным оставался только флагманский крейсер SMS Emden . Фон Рейтер опасался, что британский дрифтер, пришвартованный у борта для поддержания связи с Фримантлом, успеет поднять тревогу, и будут приняты ответные меры.
Сразу после 12:00 Фримантл получил срочную радиограмму из Скапа-Флоу, которая требовала его немедленного возвращения со всем флотом: «Германские корабли тонут. Некоторые уже затонули». В это время его 5 линкоров Находились в 8 милях от Оркнейских островов, ожидая, пока 9 эсминцев примут свои торпеды и подготовятся к новой атаке. К тому времени большая часть германских кораблей уже глубоко сидела в воде или имела крен на грани опрокидывания. Находившиеся в гавани эсминцы HMS Vega (L41) и HMS Vesper (D55) и несколько траулеров ничего не могли сделать. Их экипажи открыли стрельбу, пытаясь принудить немецких моряков, которые пересаживались в шлюпки, оставаться на борту своих кораблей и прекратить затопление. В результате 9 человек погибли включая командира SMS Markgraf корветтен-капитана Вальтера Шумана, еще 16 были ранены.
В 14:00 соединение Фримантла вернулось в Скапа-Флоу и встало на якоря возле тонущих кораблей. Немедленно были посланы вооруженные партии, чтобы закрыть кингстоны, водонепроницаемые двери и люки и попытаться вывести корабли на мель. Командир линкора HMS Revenge Суоби писал:
Единственным спасенным линкором стал SMS Baden . Были спасены легкие крейсера SMS Emden , SMS Frankfurt , SMS Nürnberg и половина миноносцев. Все остальные корабли к 16:00 затонули.
Список кораблей флота Открытого моря, находившихся в Скапа-Флоу
| Название | Тип | Дальнейшая судьба | |
|---|---|---|---|
| SMS Bayern | Линкор | Затоплен в 14:30 | Поднят 1 сентября 1934 года. В 1935 разобран на металлолом. |
| SMS Friedrich der Große | Линкор | Затоплен в 12:16 | Поднят 29 апреля 1937 года. В 1937 разобран на металлолом. |
| SMS Großer Kurfürst | Линкор | Затоплен в 13:30 | Поднят 29 апреля 1938 года. В 1938 разобран на металлолом. |
| SMS Kaiser | Линкор | Затоплен в 13:15 | Поднят 20 марта 1929 года. В 1930 разобран на металлолом. |
| SMS Kaiserin | Линкор | Затоплен в 14:00 | |
| SMS König Albert | Линкор | Затоплен в 12:54 | Поднят 11 мая 1936 года. В 1936 разобран на металлолом. |
| SMS König | Линкор | Затоплен в 14:00 | Не поднимался |
| SMS Kronprinz Wilhelm | Линкор | Затоплен в 13:15 | Не поднимался |
| SMS Markgraf | Линкор | Затоплен в 16:45 | Не поднимался |
| SMS Prinzregent Luitpold | Линкор | Затоплен в 13:15 | Поднят 9 июля 1931 года. В 1933 разобран на металлолом. |
| SMS Baden | Линкор | Выведен на мель | С 1921 года использовался ВМС Великобритании в качестве мишени |
| SMS Derfflinger | Линейный крейсер | Затоплен в 14:45 | Поднят 12 ноября 1939 года. В 1948 разобран на металлолом. |
| SMS Hindenburg | Линейный крейсер | Затоплен в 17:00 | Поднят 22 июля 1939 года после нескольких неудачных попыток. В 1930 разобран на металлолом. |
| SMS Moltke | Линейный крейсер | Затоплен в 13:10 | Поднят 10 июля 1926 года. В 1929 разобран на металлолом. |
| SMS Seydlitz | Линейный крейсер | Затоплен в 13:50 | Поднят 2 ноября 1928 года. В 1930 разобран на металлолом. |
| SMS Von der Tann | Линейный крейсер | Затоплен в 14:15 | Поднят 7 декабря 1930 года. В 1934 разобран на металлолом. |
| SMS Cöln | Легкий крейсер | Затоплен в 13:50 | Не поднимался |
| SMS Karlsruhe | Легкий крейсер | Затоплен в 15:50 | Не поднимался |
| SMS Dresden | Легкий крейсер | Затоплен в 13:50 | Не поднимался |
| SMS Brummer | Легкий крейсер | Затоплен в 13:05 | Не поднимался |
| SMS Bremse | Легкий крейсер | Затоплен в 14:30 | Поднят 27 ноября 1929 года. В 1930 разобран на металлолом. |
| SMS Nürnberg | Легкий крейсер | Выведен на мель | Использовался ВМС Великобритании в качестве артиллерийской мишени. Затоплен 7 июля 1922 года у острова Уайт. |
| SMS Frankfurt | Легкий крейсер | Выведен на мель | Передан ВМС США. Использовался как мишень для бомбардировщиков. Затоплен 18 июля 1921 года у Кейп-Генри. |
| SMS Emden | Легкий крейсер | Выведен на мель | Передан ВМС Франции. Использовался в качестве цели для тестирования взрывчатых веществ. Сдан на слом в Кане в 1926 году |
Миноносцы затопленные в Скала-Флоу:
S 32, S 36, S 49, S 50, S 52, S 53, S 54, S 55, S 56, S 65, S 131, S 136, S 138, G 38, G 39, G 40, G 101, G 103, G 104, B 109, B 110, B 111, B 112, V 45, V 70, V 78, V 83, V 86, V 89, V 91, H 145
- Все затопленные миноносцы подняты и сданы на слом в период с 1922 по 1926 год.
Миноносцы, выведенные на мель или оставшиеся на плаву:
V 44, V 73, V 82, G 92, V 125, V 128, S 51, S 137 - переданы ВМС Великобритании. V 43, G 102, S 132 - переданы ВМС США V 46, V 100, V 126 - переданы ВМС Франции S 60, V 80, V 127 - переданы ВМС Японии
Оценка события современниками
Англичане и французы были разозлены тем, что немецкий флот затонул. «Предательское нарушение перемирия» - так высказался Фримантл, приказав считать фон Рейтера и его экипажи военнопленными. Взбешенный Мэдден телеграфировал в Париж предложение в будущем ограничить германский флот 2 легкими крейсерами, 6 эсминцами и 6 миноносцами. Однако, английский адмирал Уэмисс заметил:Немецкий адмирал Шеер заявил:
Дальнейшая судьба кораблей флота
Башня затопленного немецкого линкора в Скапа-Флоу
Из 74 немецких кораблей, находившихся в Скапа-Флоу, было затоплено 15 линкоров, 5 крейсеров и 32 миноносца. Остальные либо остались на плаву, либо были выведены англичанами на мелководье. Позднее эти корабли были разделены между союзными флотами. Из затопленных кораблей 1 легкий крейсер и 5 эсминцев были подняты и разобраны в Скапа, остальные оставались на дне, после окончания Первой мировой войны страны участники были перенасыщены металлоломом и поэтому подъем и утилизация Флота открытого моря были сочтены нецелесообразными. В 1923 году после поступления от жителей Оркнейских островов о том что останки кораблей опасны для судоходства фирма Cox & Danks Shipbreaking Co. в период с 1924 по 1938 год подняла 5 линкоров, 2 крейсера и 26 миноносцев. Последним к весне 1939 года был поднят линейный крейсер SMS Derfflinger , но из-за начавшийся Второй мировой войны его перевернутый корпус оставался в Скапа-Флоу еще 7 лет. Только в 1946 году его отбуксировали в Клайд и разобрали на металл в Роузните.
В 1962 году правительства Германии и Великобритании окончательно урегулировали права на останки семи затопленных немецких кораблей - Германия их официально продала спустя 42 года после гибели. Актом Британского парламента от 1979 года гавань Скапа-Флоу является памятником археологического наследия. В настоящее время гавань пользуется популярностью у любителей подводного плавания. Доступ аквалангистов к останкам немецкого флота разрешён, но пловцы не вправе проникать внутрь кораблей или забирать с собой что-либо, найденное на кораблях и в радиусе 100 м. от них. На острове Хой в здании бывшей флотской нефтебазы действует экспозиция для посетителей.
Примечания
Линкор SMS Markgraf в Скапа-Флоу
--Ir0n246:ru (обсуждение) 15:00, 25 февраля 2016 (UTC)