Во второй академии

В Высшей ордена Суворова I степени военной академии имени К.Е. Ворошилова, или проще - в Академии Генштаба, Иван Никитович учился с известными авиационными генералами: с Героем Советского Союза, впоследствии заслуженным военным летчиком СССР, командующим Дальней авиацией, заложившим основы ее дальнейшего могущества генерал-полковником В.В. Решетниковым; со своим старым знакомым - Героем Советского Союза летчиком-истребителем, впоследствии заслуженным военным летчиком СССР, В.П. Бабковым; с Героем Советского Союза летчиком-истребителем, впоследствии генерал-лейтенантом, командующим 69-й воздушной армией и начальником ВВС Киевского ВО В.А. Колесником; с известным в стране летчиком-истребителем, когда-то впечатлившим молодого Кожедуба, Героем Советского Союза, впоследствии генерал-майором авиации, В.Н. Макаровым; с летчиком-истребителем, впоследствии генерал-лейтенантом, командующим 37-й воздушной армией Г С. Концевым; с летчиком-истребителем, впоследствии генерал-лейтенантом, командующим 73-й воздушной армией Г К. Платоненковым…

Курсом младше учились сразу два будущих главкома ВВС: Герой Советского Союза, впоследствии - Главный маршал авиации П.С. Кутахов и дважды Герой Советского Союза маршал авиации А.Н. Ефимов. В той же группе из 12 человек учился и Александр Иванович Покрышкин.

Занятия в академии даже для генералов не были простыми. Особенно сложным считался первый курс. Занятия начинались в 8 утра и продолжались до 20-21 часа. Сумма знаний, усваиваемая этими одаренными и заслуженными людьми за два года, не уступала университетским программам. Неизменно высоким был и уровень преподавания.

Но, занимаясь в академии, и генералы любят чувствовать себя студентами. Часто, к примеру, на веселую волну настраивали их занятия немецким языком. В.В. Решетников вспоминает, что в академии у каждого слушателя был свой стол, застеленный ватманом. Василий Васильевич аккуратным мелким почерком записал на своем столе наиболее употребимые немецкие выражения и после этого поражал преподавательницу и товарищей беглыми и качественными ответами. Кожедуб был настолько впечатлен его успехами в немецком, что даже, встречаясь с ним после академии (В. В. Решетников был соседом Кожедуба по даче в Монине и жил в соседней с К.А. Евстигнеевым квартире), обращался к нему «исключительно официально» - геноссе Решетников.

Иван Никитович, окончив Академию Генштаба, считался готовым для командования корпусом или для назначения на должность заместителя командующего воздушной армией. Обучение в ней было двухгодичным: на первом курсе фактически учили командованию дивизией, на втором - армией.

Об учебе нашего героя говорит аттестация, подписанная начальником авиационного факультета академии генерал-полковником авиации А.В. Никитиным (в прошлом - заместитель командующего ВВС):

«Генерал-майор авиации Кожедуб И.Н. в академию прибыл с должности командира истребительной дивизии ПВО. Имеет большой командирский опыт. Общее образование среднее, военное - окончил Военно-воздушную академию. Имеет опыт руководства боевыми действиями частей на современной материальной части.

В академию прибыл с опозданием на полтора месяца, это несколько повлияло на планомерный ход учебы, так как ему пришлось в короткий срок сдать ряд экзаменов и зачетов по тактико-техническим свойствам родов войск.

Большой боевой опыт в Великой Отечественной войне и в послевоенный период содействовал успешному овладению академическим курсом.

К изучению курса тактики проявил большой интерес и добился хороших успехов. Отлично понимает свойство современного общевойскового боя и задачи авиации по поддержке войск. Умеет организовать взаимодействие. Хорошо знает тактику истребительной авиации.

Успешно усвоил курс оперативного искусства, понимает задачи воздушной армии в армейской и фронтовой операциях. Используя хорошее знание авиационной техники и применяя методы оперативных и тактических расчетов, умело обосновывал принятые решения и старался твердо их осуществить. Умеет самостоятельно работать. К занятиям готовился обстоятельно, проявляя хорошее трудолюбие. Многие решения носили оригинальный, инициативный характер. Оперативную документацию отрабатывал грамотно и хорошо ее оформлял. Хорошо владеет графикой, командирский язык отработан хорошо.

Проявлял большую любознательность при изучении истории военного искусства и сдал экзамен по этой дисциплине на "отлично".

В течение 2-х лет имеет отличные оценки.

Дипломную задачу защитил хорошо, показал хорошие знания по системе противовоздушной обороны, обстоятельно ответил на все вопросы, поставленные Государственной комиссией.

Устный экзамен по оперативному искусству и оперативному искусству ВВС сдал с оценкой "хорошо".

Академию окончил с оценкой "отлично".

Генерал Кожедуб И.Н. за время учебы показал себя дисциплинированным генералом. Принимал участие в военно-научной работе, помогая своим большим боевым опытом как слушателям своего курса, так и преподавателям по вопросам тактики истребительной авиации. Вежлив и общителен в товарищеской среде, однако проявляет некоторую переоценку своих способностей. В партийной и общественной жизни активен, политически и морально устойчив.

Вывод: учитывая большой боевой опыт и военное образование, генерал-майор авиации Кожедуб может быть назначен зам. командира корпуса ПВО по авиации. Если состояние здоровья не позволит использовать его на летной работе, целесообразно использовать в органах боевой подготовки истребительной армии ПВО.

Начальник авиационного факультета генерал-полковник авиации Никитин.

Диплом, выданный 30 октября 1956 года, подписал маршал И. X. Баграмян, в то время - начальник Академии Генштаба.

Тогда же, в 1956 году, Академию Генштаба окончил и артиллерист полковник М. Г Григорьев, запомнившийся Кожедубу сдержанностью, точными чеканными ответами и внимательным умным взглядом. Они познакомились, оценив друг в друге чувство юмора, прониклись взаимной симпатией. Позднее, в 1967 году, за успешную работу в качестве председателя Государственной комиссии по испытаниям межконтинентального ракетного комплекса Р-36 (прототип знаменитой «Сатаны») генерал-лейтенант Григорьев был удостоен Ленинской премии.

Могилы этих хорошо знакомых и уважавших друг друга людей на Новодевичьем кладбище оказались соседними.

Генеральская служба

После окончания Академии Генштаба И.Н. Кожедуб был назначен первым заместителем начальника управления боевой подготовки ВВС страны. С мая 1958-го по 1964 год он был заместителем командующего ВВС Ленинградского, а затем Московского военных округов.

Служба в Ленинграде, в отрыве от Вероники Николаевны, проходила непросто. Правда, сын Никита был здесь же, в Питере, курсантом. Помогала дружба Кожедуба с Евгением Петренко - земляком, Героем Советского Союза, морским истребителем, квартира которого стала для Кожедуба вторым домом.

Проблем в ВВС хватало во все времена. Одно дело - переучивание личного состава и перевооружение, другое - катастрофы.

В 1959 году началось перевооружение на МиГ-21 - ракетоподобный самолет с треугольным крылом, фронтовой истребитель второго поколения. Этот самолет стал первенцем многочисленного семейства боевых машин, летающих до сих пор по всему миру. Первые машины имели скорость до 2100 км/час, практический потолок до 15 000 метров, скороподъемность порядка 280 м/сек.

Иван Никитович налетал на «двадцать первом» более 200 часов. Памятный случай при полетах произошел 29 апреля 1966 года, когда в воздухозаборник заходящего на посадку «мига» попал грач. На обороте фотографии разбитого конуса Кожедуб написал: «Правая сторона самолета МиГ-21У № 69. 29.4.66 попал грач при пилотировании у земли на Н=15 м, V=1000 км/час. Еще один день рождения». В последних словах нет никакой бравады: далеко не все подобные эксцессы завершались столь благополучно. Из-за столкновений с птицами произошли десятки, если не сотни катастроф и аварий реактивных самолетов.

Нередким гостем Иван Никитович был и в Летно-исследовательском институте (ЛИИ), где известного летчика сразу же окружали летчики-испытатели и делились с ним отзывами о сложностях и находках в управлении, загадками в поведении новых машин, наконец, трудностями и радостями своей земной жизни. Он внимательно вникал во все подробности, сопереживал, сопоставлял данные, предлагал решения.

В отношениях военных летчиков и летчиков-испытателей существует известная натянутость, несправедливая по сути. Одни считают других лишенными истинного творческого начала пилотягами, пришедшими на все готовое, другие не приемлют пижонства и определенной кастовости первых, иногда мало знакомых с жесткостью боевых заданий.

У Ивана Никитовича сложились доверительные отношения с выдающимися летчиками-испытателями: Амет-ханом Султаном, Я.И. Берниковым, С.Н. Анохиным, В.А. Нефедовым, П.М. Остапенко, Г.М. Шияновым, А.П. Якимовым, Н.С. Рыбко, М.Л. Галлаем… С одними он сходился по работе, с другими товарищеские отношения складывались вне служебных отношений. Сложнее было найти взаимопонимание с послевоенным поколением летчиков-испытателей. Хотя судьбы некоторых из них все же оказались связанными с именем Кожедуба.

Герой Советского Союза В.Е. Меницкий с юмором вспоминал в своей книге, что именно Кожедубу он обязан зачислением в Школу летчиков-испытателей. По существовавшим правилам, в нее мог быть зачислен только летчик, не состоящий на действительной военной службе - уволенный в запас. А вопрос об увольнении решал первый заместитель командующего авиацией Московского военного округа. Именно эту должность занимал генерал-полковник авиации И.Н. Кожедуб.

«Оказывается, когда Кожедуб, решая вопрос со Степанченком, поинтересовался, кто я такой, ему ответили, что я летчик-инструктор, причем инструктор хороший, потому что в училище мой выпуск был первым.

Зачем же такого хорошего инструктора отдавать? - так отреагировал на это Иван Никитич. - Инструкторы нужны.

И вот в этой тупиковой ситуации решающую роль в моей судьбе сыграла мама. Как-то раз в праздники Софья Дмитриевна ей позвонила и сообщила, что у них в гостях Кожедуб.

Мария Герасимовна, вы заходите под каким-нибудь предлогом!

И мама зашла к ним в разгар веселья под каким-то благовидным предлогом. Ее, естественно, пригласили к столу - женщина она была интересная, красивая, а в таких компаниях красивые женщины всегда приветствовались. Софья Дмитриевна представила ее гостям, и когда маму познакомили с Иваном Никитичем, она ему сказала:

Вот вы пишете об одном, а на деле получается совсем другое.

Что вы имеете в виду?

Сын у меня мечтает быть летчиком-испытателем. Вы в своей книге пишете, что всегда шли навстречу таким людям, их устремлениям, а на самом деле моего сына берут в авиационную промышленность, а вы его не отпускаете.

Он ее отругал, сказал, что она не ценит жизнь своего сына, начал рассказывать, какая это опасная работа, и спросил: зачем это ей нужно? Мама ответила, что она желает, чтобы у ее сына осуществилась мечта. И хотя прекрасно понимает, что это опасная работа, тем не менее мешать ему она не имеет права. Жена Кожедуба Вероника и остальные гости стали стыдить Ивана Никитовича, и тот в конце концов сказал:

Ладно, чему быть, того не миновать…

Я вернулся в училище и буквально через четыре дня меня вызвали в штаб и сказали, что пришел приказ о моем увольнении в запас. Радости моей не было границ…»

В конце 60-х годов, еще в ходе вьетнамской войны, был заложен фронтовой истребитель 3-го поколения - МиГ-23. Самолет этот строился с переменной геометрией крыла, с высокой тяговооруженностью. Существенно обновлялась и система вооружений новой машины, для нее была создана ракета средней дальности К-23 с эффективной головкой самонаведения. На самолете устанавливалась новая РЛС, способная «видеть» цели не только на «фоне чистого неба», но и низколетящие, на фоне земли. При создании этой машины пришлось решить целый комплекс сложных научных и технических задач, фактически создать новые отрасли в отечественном авиастроении, открыть и пройти значительный путь в десятках новых направлений развития науки. Помимо многотысячных коллективов ведущих КБ, смежных институтов, представителей заказчика, в работе самое активное участие конечно же принимали министр авиационной промышленности П.В. Дементьев и главком ВВС П.С. Кутахов со своими специалистами.

Но новая боевая машина, тем более как часть системы вооружений, до ее всесторонней апробации остается «вещью в себе». Оценить ее реальную боевую мощь весьма сложно. Для того чтобы более объективно решить вопросы отработки новой машины, систем ее бортового оборудования и вооружений, в Государственном научно-исследовательском институте авиационных систем (ГосНИИАС) был создан комплекс стендов полунатурного моделирования, среди которых выделялся моделирующий комплекс «Воздушный бой». Была сформирована группа летчиков-испытателей, летавших на МиГ-23 во Владимировке (НИИ ВВС) и затем отрабатывавших на стенде сначала сходные с летными ситуации, а затем и более сложные, которые проигрывать в воздухе было крайне рискованно, а порой и невозможно. Стенд получил от летчиков-испытателей и военных летчиков самую высокую оценку. Председателем Государственной комиссии, принимавшей стенд, был генерал-полковник Кожедуб. К этой сложной и ответственной работе Иван Никитович подошел очень серьезно. Он проштудировал несколько специальных книг, рекомендованных ему сотрудниками института, провел беседы с десятками разработчиков и летчиков, оценивавших качество стенда, внес ряд замечаний и предложений, учтенных позднее в конструкции.

За этот комплекс стендов многие сотрудники ГосНИИАС были удостоены Государственных премий, директор института академик Е.А. Федосов удостоен ордена Ленина.

С большим вниманием относился Кожедуб ко всем новинкам отечественной авиационной техники. Как опытный летчик, он с огромным интересом следил за ходом испытаний Е-155 «Р» и «П», радовался успехам, достигнутым испытателями на этой могучей машине. Когда истребитель-перехватчик МиГ-25 был принят на вооружение, Иван Никитович уже не летал, но тем не менее детально изучил все нюансы управления, десятки раз беседуя после полетов с разными летчиками, уяснил для себя тонкости пилотажа и поведения машины на разных режимах.

Г.А. Баевский, Герой Советского Союза, служивший вместе с Кожедубом на должности заместителя командующего ВВС МВО, вспоминал, как однажды, буквально на несколько секунд, стал нечаянным и незамеченным свидетелем ласкового разговора Кожедуба с летавшим днем МиГ-25, оставленным на ночь в ангаре.

Он разговаривал с ним как с лошадью, гладил рукой по фюзеляжу, по крыльям. Вначале я не понял, в чем дело, а когда до меня дошло, что он разговаривает с самолетом, то я быстро ушел.

В ответ на предложение включить этот эпизод в свои мемуары предельно тактичный Георгий Артурович только пожал плечами.

Очень расстроил Кожедуба угон завербованным американцами летчиком Беленко перехватчика МиГ-25 в Японию в 1976 году. О том, что Беленко был завербован за несколько лет до угона «мига», рассказали Ивану Никитовичу знакомые «комитетчики». Особенно его поражало, что, став курсантом, а потом и офицером, Беленко ни разу так и не съездил на родину, к своим престарелым родителям.

Во как, гад, копейки свои отрабатывал. Землю ел, сволочь, - возмущался Кожедуб.

Он скептически относился к версии маршала Е.Я. Савицкого, что настоящего Беленко давно подменили «цэрэушники», а угон совершил его двойник.

Теплые, дружеские отношения связывали Ивана Никитовича с летчиком-истребителем кавалером пяти орденов Красного Знамени, заслуженным военным летчиком СССР генерал-лейтенантом авиации, одержавшим 8 личных побед на Як-9 и сбившим 4 самолета противника в одном вылете (3 Me-109 и Хш-129), М.С. Дворниковым.

Иван Никитович очень любил рассказ Михаила Семеновича о его служебной поездке в Японию, куда он был откомандирован вместе с представителем МАПа, чтобы забрать ранее угнанный Беленко детально изученный американцами и упакованный в ящики для отправки МиГ-25. Поездка эта для заслуженного летчика, для творца отечественной истребительной авиации, конечно, была грустным событием. Но летчик не будет летчиком, если не найдет смешную сторону в самых драматических обстоятельствах.

Когда непростые переговоры о нюансах возвращения машины были закончены, американцы пригласили советских представителей в японский ресторан. Это была небольшая компания - по три-четыре человека от США и СССР, включая переводчиков. Встреча была достаточно неформальной, текущие вопросы были худо или бедно решены, и американцы щедро угощали русских выдержанным виски, на что те, переглянувшись и послав нарочного в гостиницу, отвечали «Столичной».

Старший американец, представившийся генералом ЮэС эйр форс, набрался прилично и вскоре махнул рукой на переводчика, заявив, что его знаний хватит, чтобы поддержать дружеский разговор с русскими летчиками. Его русский действительно был доступен для понимания. После нескольких тостов за мир-дружбу, авиацию и взаимопонимание американец, чувствовавший себя как минимум именинником, поднял очередную рюмку и с сочувствием обратился к Михаилу Семеновичу:

Как же вы упустили такой большой, такой жирный рыба?

Рыба-то большая, жирная, но уже старая, сухая, может быть, даже пересохшая, - отвечал Дворников спокойно, чокаясь и выпивая рюмку.

Старая?! - поперхнулся американец. - Вот даз ит мин: «пересошая»?

Пересохшая - значит потерявшая от старости свои полезные свойства, а мы, - Дворников демонстративно подцепил вилкой кусочек рыбки, - мы всегда работаем со свежим засолом.

Настроение у американцев резко испортилось, разом вышел весь хмель, и встреча наша опять стала официальной, - вспоминал М.С. Дворников.

Кожедуб, сам любитель и творец множества острот и розыгрышей, всегда восхищался выдержкой и находчивостью Михаила Семеновича в этой непростой ситуации.

…Трагический инцидент произошел в Кубинке, когда командир дивизии генерал-майор авиации А.В. Мазур, неважно себя чувствовавший из-за простуды, решил побриться электробритвой, сидя в собственной, наполненной теплой водой ванной, и был убит током. Все искренне сочувствовали семье погибшего.

Как рассказывает генерал-лейтенант авиации Ю.Л. Фотинов, с Украины приехали родственники генерала - человек тридцать. Среди них было несколько особо ушлых и жадных ребят, выгребших из генеральского кабинета и соседних комнат все, вплоть до моделей еще секретных боевых самолетов. Пропала и любимая летная кожаная куртка Ивана Никитовича. Кожедуб расстроился, но идти выручать ее он стеснялся и попросил об этом Юрия Леонидовича. Тому пришлось провести непростой, но победный бой с родственниками.

Безупречный воздушный боец, выдающийся авиационный командир, Кожедуб не мог найти себя в мирное время - не умел заискивать и льстить, интриговать и лелеять нужные связи. Казалось, он даже не замечал ревности к своим орденам и славе. Многие, в том числе известные генералы, считали, что он был достоин более высоких должностей. Вот что писал об этом в своем дневнике в 1971 году Герой Советского Союза № 2, помощник главкома ВВС по космосу генерал-полковник авиации Н.П. Каманин:

«Иван Никитович Кожедуб работает сейчас заместителем у Кирсанова - начальника боевой подготовки ВВС (десять лет тому назад он уже занимал эту должность в звании генерал-майора). Последние годы он был сначала заместителем командующего одной из воздушных армий, а потом - заместителем командующего ВВС Московского военного округа. Мне кажется, что Кожедуба напрасно "зажали", не дав ему возможность самостоятельно покомандовать воздушной армией: трижды Герой Советского Союза генерал-полковник Кожедуб подчинен ничем не выдающемуся генерал-лейтенанту Кирсанову - можно было бы с большей пользой для дела поменять их местами».

В орденском наборе Ивана Никитовича три звезды Героя Советского Союза, два ордена Ленина, семь орденов Красного Знамени, орден Александра Невского, Отечественной войны II степени, два ордена Красной Звезды, ордена «За службу Родине в ВС СССР» I и III степени, медали, иностранные ордена.

Напомним, что восьми орденов Красного Знамени в СССР не имел никто (по семь главных военных орденов советской эпохи имеют выдающиеся летчики, Герои Советского Союза генерал-лейтенант авиации В.Ф. Голубев, генерал-полковник авиации С.Д. Горелов, маршал авиации И.И. Пстыго. Столько же раз орденом Красного Знамени награждались генерал-майоры авиации Б.Д. Мелехин, П.Ф. Заварухин, М.И. Бурцев. Кавалерами семи орденов Красного Знамени стали несколько представителей других родов войск: Герой Советского Союза генерал-лейтенант М.А. Еншин, генерал-полковник танковых войск К.Г. Кожанов, генерал-майор Н.П. Петров.

При всех своих выдающихся заслугах военные летчики 1-го класса И.Н. Кожедуб и А.И. Покрышкин так и не стали, увы, «Заслуженными военными летчиками СССР».

Летал Кожедуб до 1969 года, освоил многие типы самолетов и вертолетов. По летной книжке это: У-2, УТ-2, УТИ-4, И-16, Ла-5, Ла-7, Як-7, Як-9, Як-3, Як-11, Як-12, Як-17, Як-28У, МиГ-15, МиГ-17, МиГ-21, Л-29, Ли-2, Ан-2, Ил-14, Ми-4, Ми-8.

Всю жизнь он вел и большую общественную работу: избирался делегатом Верховного Совета СССР 2-го, 3-го и 4-го созывов, был депутатом Московского Совета, Ленинградского и Калужского исполкомов, делегатом XIX, XXV, XXVI и XXVII съездов партии.

Был Иван Никитович и делегатом III съезда народных депутатов СССР в марте 1990 года, фактически приговорившего СССР. Он вступил в открытую борьбу за спасение великой страны и от имени ветеранов выступил на съезде. «Мы с глубокой болью и тревогой видим, - говорил Кожедуб, - как усиливаются попытки экстремистских, антисоветских сил расколоть единство нашего многонационального государства, искусственно посеять вражду между народами, демонтировать социалистические завоевания, создать хаос в стране, подорвать доверие к Коммунистической партии Советского Союза, разрушить основы советского строя… Пора переходить в наступление против контрреволюционных сил. Промедление смерти подобно».

Многие депутаты, яро приветствовавшие «свежий ветер перемен», восприняли его речь с возмущением, демонстративно не здоровались, при встречах поворачивались спиной. Никите Ивановичу, сыну, на работе по поводу выступления его отца устроили обструкцию…

Большинство из тех, кто знал Кожедуба, едины в ощущении несоответствия его добрейшей, веселой и хлебосольной натуры репутации аса № 1. Удивительным кажется и то, что человек с таким характером снискал авторитет выдающегося авиационного командира, завоеванный в корейских боях.

Семья, друзья и привязанности

Жила семья генерала, а в конце жизни - маршала Кожедуба, конечно, безбедно, но, по нынешним понятиям, скромно. Была служебная «Волга», была машина у Вероники Николаевны - в 50-е годы она освоила «москвич». В 80-е - появился «ВОЛЬВО».

Была ничем не выдающаяся дача в Монине, там, где на краю территории Военно-воздушной академии, в углу между Монинским поворотом и Горьковским шоссе размещались госдачи для авиационных генералов и маршалов - членов Военного совета ВВС и для известных авиационных командиров. Среди соседей по даче были заместитель главкома ВВС маршал авиации С.А. Руденко, начальники Военно-воздушной академии маршалы авиации С.А. Красовский и Н.М. Скоморохов, маршалы авиации П.С. Кирсанов и Г.П. Скориков, командующий Дальней авиацией генерал-полковник В.В. Решетников, начальник вузов ВВС генерал-полковник Г. У. Дольников, заместитель командующего Дальней авиацией генерал-лейтенант А.А. Плохов…

Несмотря на занятость по службе, большое внимание Иван Никитович уделял своим детям и старался держаться с ними на равных:

У них свой, неподдельный мир, - говорил Кожедуб. - Простой ли, сложный - не знаю, но честный.

«Конечно, отец был необыкновенный человек, - с грустью вспоминала дочь, Наталья Ивановна. - Когда я была маленькой, ученицей младших классов, то дружила с дочерью маршала Конева, тоже Натальей. Помню, что когда Конев входил в комнату, где мы занимались, и я видела его огромную лысую голову, то вжималась в стул, а душа моя наполнялась ужасом. Отец же всегда появлялся передо мной в потоке солнечного света, золотящего его чуб, посланцем добрых сил, всегда с какой-то необыкновенной новой мыслью, идеей, веселой шуткой…»

«Отец играл с нами нечасто, но если вступал в игру, то серьезно, и это было действительно здорово. Мы помнили все подробности и повороты игры долго, наверное, всю жизнь… Пытались повторять, в том же духе играть без него, но не получалось, не хватало чего-то очень важного», - говорил Никита Иванович Кожедуб.

Наташу, родившуюся в 1947 году, Кожедуб боготворил и баловал. После окончания школы дочь училась на филфаке МГУ, затем перевелась на экономический факультет МГИМО.

Наталья Ивановна была тонким и одаренным человеком, благоговейно хранившим память об отце. Исключительно скромная в жизни, она работала на незаметной должности корректора, а затем редактора в различных редакциях военных газет и журналов. Живой и общительный человек, она увлекалась театром, знала многих актеров и режиссеров.

В 1966 году она вышла замуж, а 12 января 1970 года у Натальи Ивановны родился сын Василий - старший внук Ивана Никитовича. Василий Витальевич получил медицинское образование, живет и работает в Москве.

Будущее своего «наследника», сына Никиты, Кожедуб, естественно, не мыслил без авиации. Впоследствии, посоветовавшись с друзьями, он отдал сына в Ленинградское суворовское училище, надеясь, что, окончив его, тот поступит в летное и станет летчиком.

Никита рос впечатлительным, скромным, романтично настроенным мальчиком. Он много читал, прекрасно рисовал, хорошо играл на гитаре. С большим уважением и почтением он относился ко всем членам своей семьи. Обладал он и тонким чувством юмора. Вот один из эпизодов, рассказанный им:

«Однажды, поздно вечером, еще в детстве, меня разбудили крики и зажженный в комнате свет. Я открыл глаза и увидел отца, бегающего по квартире с ружьем.

"Наверное, началась война", - пришла в голову печальная мысль.

Но причина переполоха оказалась существенно меньшего масштаба. Отец, выглянув во двор, заметил воров, снимавших колеса с его новой, 21-й "Волги". Инстинкт собственника немедленно проснулся в нем и, выхватив из шкафа подарочную, никогда не стрелявшую двухстволку, изрыгая угрозы в адрес расхитителей, он появился в проеме окна. Жулики, заметив грозную фигуру, да еще при оружии, немедленно ретировались».

Никита успешно окончил Суворовское училище, но из-за небольшой потери зрения медкомиссию в летное училище не прошел, что вызвало большое разочарование отца и его едва скрываемый гнев на медицину. Никита немедленно пошел по намеченному заранее запасному пути. Не зря многие товарищи и сослуживцы считали, что именно морская служба являлась его подлинным призванием. В 1970 году Никита Иванович Кожедуб поступил в Высшее военно-морское командное училище имени Фрунзе.

Училище находилось в Ленинграде, и Никита, знакомый с семьей Петренко с детства, получая короткие увольнения, по старой привычке заходил к ним. Евгений Васильевич Петренко, считавший, что молодой парень не должен сидеть «со стариками» и вообще не должен сидеть, настойчиво предлагал Никите познакомиться с Олей, дочерью его товарища, жившей в соседнем доме, прогуляться с ней, сходить в кино. Надо заметить, что и Петренко, и Оля жили в соседних домах на улице Красного Курсанта. На этой улице, ранее носившей название Большая Спасская, стоял известный Спасский собор, когда-то располагался Второй кадетский корпус, где в разные годы преподавали адмирал Макаров, создатель первого русского самолета Можайский, академик Крылов, другие известные ученые России.

Однажды, после долгих уговоров Петренко, Никита согласился «нанести визит вежливости» и, зажав в руке бумажку с номером квартиры Ольги, отправился к ней. «Здравствуйте, Ольга Федоровна! Я Никита Иванович, меня Петренки прислали» - так запомнила Ольга свою первую встречу с будущим мужем. Запомнила еще и потому, что ее, тогда пятнадцатилетнюю девочку, еще никто не называл Ольгой Федоровной.

Отношение к военным у ленинградцев в то время было сдержанным и довольно прохладным. В чем была причина, сказать трудно. Возможно, это было проявлением душевной боли из-за колоссальных потерь мирных жителей в годы блокады, которых их защитники не уберегли. «Я несколько раз спрашивала Никиту: "Вы не могли бы переодеться в гражданское?" - вспоминает Ольга Федоровна. - На что он, как курсант, которому это было не положено по уставу, отрицательно мотал головой».

Позднее Ольга поступила на филфак Ленинградского университета и выходила замуж уже студенткой. На свадьбе Никиты и Ольги, которая состоялась в феврале 1975 года, Иван Никитович и Евгений Васильевич были оба в гражданском, без орденов и предельно серьезны. Была насторожена и Вероника Николаевна. Дело в том, что Ольга Федоровна накануне свадьбы сказала Веронике Николаевне, что не собирается менять фамилию, хочет остаться со своей - девичьей. По ее собственному признанию, она ожидала споров, давления, но Вероника Николаевна нашла краткий, но очень сильный аргумент:

И как же ты будешь ездить с ним по гарнизонам, милочка? Ведь с другой фамилией тебе придется долго объяснять - кто ты есть.

Впоследствии Никита служил на Северном флоте в качестве командира БЧ-5 на дизельных подлодках. Участвовал в нескольких дальних походах в Арктику и Средиземное море. Долгое время молодые жили в Полярном Мурманской области, где снимали комнату. От квартиры, которую поспешили было предоставить сыну трижды героя интенданты, Никита Иванович с трудом, но твердо отказался.

Товарищи Никиты Ивановича по службе единодушно отмечают его высокую порядочность, человечность, профессиональную подготовленность. С некоторыми моряками, отслужившими на флоте срочную службу, он всю жизнь состоял в переписке. Дружеские отношения он поддерживал с большинством соратников-офицеров и после увольнения с флота.

В 1982 году он окончил командные курсы при Академии ВМФ имени Гречко, но ситуация на флоте, как и во всей стране, стремительно менялась, и к морской службе Никита Иванович уже не вернулся. Он служил в закрытом военно-морском институте и в 1985 году был переведен на службу в военную приемку в Москву. Ушел в запас Никита Иванович Кожедуб в 1987 году, в звании капитана 3-го ранга. А умер он 27 ноября 2002 года от последствий тяжелой травмы, на два дня пережив свое пятидесятилетие.

…Льготы некоторым категориям заслуженных людей, так не дававшие покоя определенной части интеллигенции Советского Союза накануне его крушения, по сравнению с тем, что сейчас в России приходится на долю богатейших людей, кажутся просто смешными. Семья Кожедуба могла закупать продукты в специальной столовой на 120 рублей в месяц, заказывать книги, выходящие в центральных издательствах страны, пользоваться услугами спецполиклиник. Были у Ивана Никитовича и помощники-адъютанты, и служебный автомобиль «Волга». В течение многих лет адъютантом Кожедуба был прапорщики. В. Розенков.

Конечно, Иван Кожедуб был автомобилистом, но не слишком заядлым, как, скажем, Брызгалов, Куманичкин или Вероника Николаевна. Любопытно, что, по утверждению жены, у Ивана Никитовича никогда не было водительского удостоверения. Он считал, что не гоже иметь такой «примитивный» документ военному летчику 1-го класса да еще трижды герою. Интересно, что Мария Кузьминична, жена Покрышкина, утверждала, что и Александр Иванович также ездил без прав и никогда их не имел.

К автомобильной теме в семье Кожедубов относится и история, произошедшая в начале 2000-х годов и рассказанная невесткой маршала, Ольгой Федоровной Кожедуб.

Анна Никитична, внучка Ивана Никитовича, еще будучи студенткой, очень неплохо освоила вождение автомобиля и как-то подвозила пожилого знакомого преподавателя-немца на повышенной скорости, с резкими разгонами и быстрым торможением. Немец оказался человеком, наделенным чувством юмора, и после десяти минут такой езды философски изрек:

Теперь я представляю, что испытывали мои соотечественники, встречаясь в воздухе с Кожедубом, если я испытал такое в короткой поездке по земле с его внучкой.

В 1976 году у Кожедуба на даче случился инсульт. У него произошло расстройство речи, на полгода отказала правая сторона. Вероника Николаевна испугалась, но, быстро придя в себя, с присущей ей энергией взяла на себя функции и лечащего врача, и строгой медицинской сестры, и поварихи, и сиделки: проштудировала соответствующую медицинскую литературу, добилась консультаций у лучших специалистов страны, перевела мужа на диетическое питание, строго контролировала лекарственный режим, за полгода дважды вывозила его в санаторий. Здоровье Ивана Никитовича пошло на поправку.

Прошло время, и прежний, с молодости заведенный порядок вновь воцарился в доме. Званые вечера, юбилеи, годовщины, встречи - застолья, застолья, застолья…

Иван Никитович был знаком со многими знаменитыми людьми. Он знал Г. Жукова и А. Василевского, М. Шолохова и А. Фадеева, Б. Пастернака и А. Твардовского, М. Светлова и A. Ахматову, И. Дунаевского и Д. Шостаковича, И. Курчатова и С. Королева, Ю. Гагарина и В. Комарова, А. Туполева и С. Ильюшина, С. Лемешева и И. Козловского, Н. Черкасова и Ю. Никулина, Л. Целиковскую и Л. Орлову, М. Бернеса и B. Высоцкого, В. Харламова и Э. Стрельцова, М. Таля и М. Ботвинника, наконец, Н. Хрущева и Л. Брежнева…

Самые разные люди были и среди его друзей, однако главное место в его душе всегда занимали фронтовые друзья и однокашники по академиям: Василий Мухин, Кирилл Евстигнеев, Леонид Прохоров, Павел Брызгалов, Дмитрий Титаренко, Алексей Амелин, Павел Масляков, Александр Молодчий, Павел Щербина, Леонид Беда, Виталий Попков, Александр Куманичкин и Николай Гулаев… Но ближайшим товарищем оставался все же Евгений Васильевич Петренко, о котором мы уже не раз упоминали. С Петренко Кожедуб сошелся еще во время учебы в Монинской академии, затем они тесно дружили во время службы Ивана Никитовича в Ленинграде, где жил, выйдя в отставку, Евгений Васильевич. Человек неистощимого юмора, любитель всевозможных шуток и розыгрышей, он был близок Кожедубу по духу. Чего только стоили их восторженные встречи, свидетелями которых были домашние:

Вано, дорогой! Где ж ты пропадал столько времени?

Так тебя ж, друже, шукал.

Так, видать, не шибко быстро шукал, раз такой живот отрос…

Крепкая дружба связывала Ивана Никитовича с летчиком-штурмовиком дважды Героем Советского Союза генерал-лейтенантом авиации командующим авиацией Белорусского военного округа Леонидом Игнатьевичем Бедой - человеком веселым, всегда готовым не только поддержать хорошую шутку, но и разыграть товарища. Беда, как многие летчики, отличался небольшим ростом. «Ты не "беда", - шутил Иван Никитович, - ты маленька лышенька».

Иногда, не обращая внимания на недовольное лицо Вероники Николаевны, в доме появлялся худой и высокий, с зычным голосом, известный ас-североморец, который после тяжелого ранения, без ног, вернулся в кабину истребителя и одержал несколько побед, а после войны стал известным писателем - Герой Советского Союза Захар Сорокин. Тяжелобольной человек, он обладал огромной волей к жизни. Он громко шутил, дарил свои книги и не был навязчив - его визиты никогда не превышали получаса. Однажды Кожедуб заметил, как с висков сидящего рядом и шутившего Захара буквально струится пот - он рассказал об этом Веронике Николаевне и позднее настойчиво ходатайствовал за Захара в госпитале, говорил о нем со знакомыми врачами, просил за него.

В библиотеке Кожедуба хранилась книга Захара Сорокина - «В небе Заполярья», на форзаце которой наискось, крупным, быстрым и разборчивым почерком безногого летчика было начертано:

Был и я в кровавой бане,

Бил «дорнье» и «месса».

Почитай-ка вот Захара,

Глянь для интереса.

Нередко в 50-е годы чета Кожедубов бывала в обществе великого тенора, народного артиста СССР И.С. Козловского. Иван Семенович любил собрать у себя на даче самых разных гостей, удивить порой исполнением самых неожиданных вещей. Среди них были и неизвестные русские романсы, и ядреные частушки, сопровождавшиеся залихватской пляской прославленного артиста, такого строгого и официального на своих концертах.

Была дружна семья Кожедубов с конструктором ракетных двигателей академиком В.П. Глушко и авиаконструктором С.А. Лавочкиным, с создателем систем авиационных вооружений Б.Г. Шпитальным. Неповторимы были непринужденные, неизменно веселые встречи Ивана Никитовича с выдающимся авиаконструктором А.Н. Туполевым. Бывал он в гостях у авиаконструктора А.С. Яковлева. Вероника Николаевна рассказывала, как во время одного из посещений Яковлева тот обратился к Кожедубу с прочувствованными словами:

Эх, Ваня! Воевал бы ты на «яке», я бы все КБ закрыл.

Еще в мае 1945 года Иван Никитович побывал в КБ С.А. Лавочкина. С тех пор его с конструктором, а позднее - и «с коллективом КБ» связывала крепкая дружба. Кожедуб часто бывал здесь, приезжал сюда на все юбилеи. Интересную деталь подметил историк НПО имени Лавочкина Г. Серов, прослушивая сохранившиеся магнитофонные записи торжественных собраний. На одном из них Иван Никитович достаточно долго, переживая, рассказывал о тяжелом бое, когда ему удалось сбить два ФВ-190, пилотируемые опытными летчиками. Наши летчики вернулись живыми только благодаря исключительным летно-тактическим качествам Ла-5. Кожедуб еще раз благодарил работников КБ за создание прекрасной боевой машины.

Следом за Иваном Никитовичем выступал Герой Советского Союза И.Е. Федоров - выдающийся летчик-испытатель и боевой летчик, воевавший еще в Испании. Иван Евграфович известен в авиационных кругах России больше не как покоритель звукового барьера, а как удивительный рассказчик фантастических историй, разыгравший в своей жизни десятки доверчивых корреспондентов, а в конечном счете - и читателей самых разных изданий. И тут Иван Евграфович, посмеиваясь, рассказал, как однажды он ловко пристроился в круг «фокке-вульфов», штурмующих наши войска, и одного за другим ловко посбивал их всех.

С удовольствием встречались супруги Кожедубы с режиссером С.Ф. Бондарчуком и писателем А.В. Софроновым, с поэтами Н.М. Грибачевым и Я.В. Смеляковым, с художниками А.И.Лактионовым и Б.М. Щербаковым, со скульпторами Н.В. Томским и Л.Е. Кербелем, с актерами И.В. Переверзе-вым, Б.Ф. Андреевым, Н.А. Крючковым, М.А. Ульяновым…

Дружеские отношения Иван Никитович поддерживал с соседями по подъезду его последнего (с 1966 года) «маршальского» дома на улице Сивцев Вражек - с маршалами А.М. Василевским, Р.Я. Малиновским, С.К. Тимошенко, И. X. Баграмяном, П.С. Батицким, А.Е. Головановым, с их семьями.

Соседом Кожедубов по этажу был единственный «не маршал» в «маршальском» доме, но очень влиятельный человек, генерал-полковник авиации А.Н. Пономарев. Был он братом секретаря ЦК Б.Н. Пономарева, что позволяло ему оставаться независимой фигурой, поколебать которого или убедить в чем-то было весьма непросто. Пономарев был заместителем главкома ВВС по вооружениям. По мнению многих, это был прекрасно образованный человек (он окончил французскую военную академию Сен-Сира), «впитавший в себя культуру французской школы».

В соседнем доме жил во время своих приездов в столицу М.А. Шолохов. С великим писателем Кожедуб несколько раз встречался, не скрывая искреннего уважения и почтения.

Дружеские отношения сложились у него и с Борисом Полевым. Познакомившись с писателем в 1945 году, он по его просьбе высказал несколько «профессиональных замечаний» на тему пилотирования «лавочкина», которую Полевой затронул в своей книге. Впоследствии, даже через много лет, во время встреч Полевой неизменно спрашивал:

Нет ли новых замечаний, товарищ генерал? На что Кожедуб в тон ему отвечал:

Есть. Есть новые уточнения, товарищ писатель, касательно дутика.

У маршала Г.К. Жукова Кожедуб бывал отнюдь не в лучшие его годы.

Иван Никитович всегда помнил и очень ценил то, что с ним он познакомился еще во время войны, в конце ноября 1944 года, когда в числе лучших воздушных «охотников» был представлен командующему 1-м Белорусским фронтом. Георгий Константинович, со своей стороны, относился к Кожедубу очень тепло, доверительно, можно даже сказать, по-отечески. Теплые отношения связывали и супруг маршалов, бывших почти ровесницами, - Галину Сергеевну и Веронику Николаевну. Не раз приезжали Кожедубы на дачу маршала.

Вот, по нескольку звезд у нас, - улыбаясь, указывал Г.К. Жуков на высшие награды Ивана Никитовича. - Но какие же все-таки разные эти звезды.

Иван Никитович рассказывал, как Жуков с женой вскоре после войны приехал в один из военных санаториев. Время было обеденное, и ворота санатория оказались закрытыми, а привратник куда-то ушел. Георгий Константинович, одетый в гражданское, вышел из машины, в растерянности подошел к забору. Жукова увидели и узнали офицеры, находившиеся на прогулке. Через секунды группа людей с заметной военной выправкой подошла к воротам, сняла их с петель и положила перед маршалом. Трудно сказать, все ли детали этого рассказа правдоподобны, но в нем заметен русский характер той любви, которую снискал в народе маршал.

Главный маршал авиации Герой, а в конце жизни - дважды Герой Советского Союза П.С. Кутахов, главком ВВС с 1969 по 1984 год, познакомился с Кожедубом еще в Академии ВВС. Позднее, будучи генерал-майором, он учился в Академии Генерального штаба, был на курс младше и поначалу отнесся к Кожедубу настороженно. Наверное, его, старшего по возрасту и по опыту (а Кутахов был 1914 года рождения, стал командиром полка еще в мае 1944 года), настораживали высокие нафады и почти легендарный послужной список нашего героя. Только в конце жизни П.С. Кутахова между ним и Кожедубом отношения стали ближе.

Однажды, в 1983 или 1984 году, в конце дня Иван Никитович оказался по какому-то случаю в главном штабе ВВС, на Пироговке. Кутахов был у себя, и Кожедуб зашел к нему. Павел Степанович тяжело поднялся, протянул Кожедубу руку.

Что-то ты, Павел Степанович, выглядишь неважно. Нездоров?

Да уж, здоровьем не могу похвалиться. Голова болит, затылок.

О, это плохо, когда затылок болит. По себе знаю… Не пора ль, Павел Степанович, «шасси выпускать»?

Хм. «Шасси выпускать»! - устало и печально повторил Кутахов. Был он, как сейчас принято говорить, заядлым трудоголиком, не имевшим никаких других интересов, кроме службы. - Нет, Иван. У меня они не выпускаются - отказали… Да и ты не спешишь выходить на глиссаду…

Трудно было назвать кого-нибудь в Советском Союзе, кто не слышал бы о Кожедубе. Его слава в 40-50-е годы была огромной и достигла своего зенита. Похожее было только до войны, когда на всю страну гремели имена Чкалова, Громова и летчиков - спасателей челюскинцев. Первые лица страны не обходили его вниманием. Иван Никитович неоднократно встречался и беседовал и с Хрущевым, и с Брежневым. Хрущева он знал еще с военных времен и впоследствии, как военный летчик, как авиационный командир высокого уровня, был невысокого мнения о его качествах государственного руководителя.

У Брежнева Кожедуб заметил не только интерес к себе, но и настороженность и никогда не предпринимал каких-либо усилий, чтобы сблизиться с ним. Во-первых, это претило его характеру, а во-вторых, ближайшее окружение Леонида Ильича оберегало генсека от контактов с Иваном Никитовичем, нашептывая недоброжелательную и тенденциозную информацию.

Особое место в жизни Ивана Никитовича занимал Александр Иванович Покрышкин, с которым Кожедуб познакомился в 1945 году, хотя, конечно, к тому времени много слышал о нем и читал во фронтовых и армейских газетах еще в 1943-м. В 1944 году видел его совсем рядом - тогда Покрышкин и его ведомый Голубев на своих «аэрокобрах» сели на их аэродроме.

«Я издали увидел Покрышкина, - пишет Кожедуб. - Мне понравилась его сильная фигура, быстрые уверенные движения. Вспомнилось, как весной 1943 года, готовясь к своим первым боям, я внимательно следил за боевой деятельностью Покрышкина и его друзей - братьев Глинка, Речкалова.

Очень хотелось поговорить с замечательным летчиком, и я направился к его группе, вспоминая как в Борисоглебске не решался подойти к Герою Советского Союза Макарову. Чувство неловкости удержало меня и сейчас.

Пока я медлил, Покрышкин подал команду, его летчики быстро разошлись по самолетам и улетели».

Александр Иванович Покрышкин был человеком строгим, волевым, дисциплинированным, и вне дома - до мозга костей военным летчиком. Он не позволял с собой никаких заигрываний ни женщинам, ни корреспондентам, ни актерам, ни кому-либо еще. Правда, Мария Кузьминична, его жена, рассказывала, что после войны «медные трубы» пытались «заставить плясать» и Александра Ивановича:

«Появились какие-то новые знакомые, без каких-либо боевых заслуг, но очень бойкие на язык и крепко привязанные к "зеленому змию". Александр Иванович стал задерживаться, нередко приходил выпивши из академии, порой в компании с этими знакомыми. Один из знакомцев, услышав мои возражения, пьяно протянул:

Саша! Как мы попали в этот серпентарий? Пришлось провести с Александром Ивановичем беседу, он

обещал не выпивать после работы. Выпивал лишь по хорошему поводу и в хорошей компании. Не раз он жестко отвечал слишком настойчивым угощающим:

Что вы! Никак нельзя. Я боевой офицер».

Известно несколько фотографий 1945 года, запечатлевших двух прославленных летчиков в час их первой встречи. Радостное восторженное выражение лица Кожедуба и несколько отстраненное и натянутое - у Покрышкина. Конечно, появление третьего трижды Героя, также летчика, стало для Покрышкина по меньшей мере неожиданностью - ведь, как заметил В.В. Решетников, «пилоты ревнивы». Но ледок, возникший было в их отношениях из-за сдержанного, «железного» характера Александра Ивановича, быстро растаял благодаря внутренней доброте и расположенности Ивана Никитовича. Он сразу, без разговоров, признал первенство Александра Ивановича. Им довелось появляться за столами президиумов десятков различных мероприятий, сидеть рядом на многих конференциях, пленумах и даже съездах, но при этом никто и никогда не видел какого-либо раздражения или оттенка недовольства на лице Ивана Никитовича, когда рядом был Покрышкин.

После возвращения из Китая - Кореи Покрышкин, терзаемый огромным интересом к качественно новым воздушным боям, буквально обрушился на Кожедуба.

«Впервые я увидел в его лице не просто живой и неподдельный, но какой-то неистовый, мальчишеский интерес, - вспоминал Иван Никитович. - Александра Ивановича интересовало буквально все: от основных задач и способов их решения до мельчайших бытовых и психологических нюансов поведения летчиков - где жили, по скольку человек сидело за столиками в столовой, где и как знакомились с самолетами противника, как я оцениваю летные и боевые возможности наших и неприятельских самолетов, как оцениваю боевые качества наших и американских летчиков, как работали системы наведения и оповещения, эффектны ли были наши РТС, часто ли выходили в город, где и как просматривали ФКП, как совершали тренировочные полеты, сколько летчиков одержали победы, как я оцениваю степень их достоверности…»

По службе им практически не довелось сталкиваться. Покрышкин был переведен в ПВО, Кожедуб пробыл в ПВО недолго и служил в ВВС. Да и Иван Никитович, благодаря внутреннему чутью и такту, врожденной мягкости, никогда не позволил бы себе что-то доказывать или противоречить Александру Ивановичу.

Интересно, что оба великих летчика были заядлыми шахматистами, но, по свидетельству друзей и близких, ни разу не решились сыграть друг с другом партию.

Непростые отношения сложились у жен полковников, затем генералов, потом маршалов. Обе достойнейшие женщины, наделенные умом и тактом, и Вероника Николаевна, и Мария Кузьминична имели слишком разный жизненный опыт, разные характеры, разное воспитание. Одна стала женой трижды Героя уже после войны, еще школьницей, другая познакомилась со своим Александром в трагический год начала войны, поддержала его в тяжелейших условиях напряженной боевой работы и служебного противостояния. Думаю, что гордая Вероника Николаевна в глубине души тоже признавала «первенство» Марии Кузьминичны.

Они ревностно следили за поступками друг друга и порой давали этим поступкам довольно резкую оценку. В то же время общение этих незаурядных женщин часто проходило непринужденно и весело.

Вероника Николаевна вспоминала один разговор с Марией Кузьминичной Покрышкиной, случившийся вскоре после их знакомства:

Счастливая вы, Вероника! Вы - и Вероничка, и Голубочка, и Любимка… А я только и слышу: Мария да Мария.

Но этот диалог в целом был нетипичен для их отношений.

Забежав как-то в мебельный магазин, Вероника Николаевна и Мария Кузьминична буквально остолбенели, увидев прекрасные, но еще не продающиеся (якобы не было документов) импортные «горки». К счастью, мужья были рядом (что также явилось исключительным случаем) в машине, и они бросились к ним, умоляя пойти к директору магазина и попросить его продать им вожделенные предметы интерьера.

Иван Никитович и Александр Иванович были после какого-то «мероприятия» в веселом расположении духа и, отступив под натиском подруг от твердого правила «не ходить и не просить», направились в кабинет директора. Можно представить себе лицо этого работника торговли, когда он увидел перед собой двух генералов трижды Героев, что-то не очень понятно объясняющих. Надо ли говорить, что директор мебельного магазина был сломлен и продал счастливым хозяйкам мебельный дефицит. Эти предметы до последних дней оставались в квартирах героев, были объектами гордости хозяек, которые не раз обращали на них внимание автора.

Когда в семьях Покрышкина и Кожедуба появились дети, в одной - мальчик и девочка, в другой - девочка и мальчик, они шутливо строили планы брачных союзов своих наследников.

Интересный эпизод, характеризующий Александра Ивановича Покрышкина, рассказала Наталья Ивановна - дочь И.Н. Кожедуба. Однажды, еще в школьные годы, когда родителей не было дома, она позвала к себе нескольких одноклассников. Вдруг, когда веселье было в полном разгаре, домой за какими-то бумагами вернулся Иван Никитович, да еще в сопровождении Александра Ивановича. Надо ли говорить, что отец, как это чаще всего бывает, был недоволен тем, что вдруг обнаружил в своем доме такую картину, и высказывал дочери все, что он думает по этому поводу. Александр Иванович, войдя, взял какую-то книгу, затем как-то «по-дамски», с прямой спиной, сел на стул. Когда негодующий Иван Никитович, забрав бумаги и прогрохотав «последними очередями» вышел, Александр Иванович тихо сказал Наталье:

Он еще стула не видел!

Оказывается, на спинку стула кто-то опрокинул фужер с вином, и Александр Иванович прикрыл своей спиной следы разгула, чтобы не расстраивать отца и избавить дочь от новых разбирательств.

Смерть Александра Ивановича стала для Ивана Никитовича тяжелой потерей. Он был на похоронах Покрышкина, не очень гладко, но с большим чувством говорил сквозь слезы на кладбище и на поминках принятые в таком случае слова. Позднее, в группе генералов, он был на открытии мемориальной доски на доме Александра Ивановича на Малой Бронной.

Уже после смерти мужей Вероника Николаевна и Мария Кузьминична несколько раз встречались на вечерах, посвященных Международному женскому дню, которые устраивал в главном штабе ВВС на Пироговке главком Петр Степанович Дейнекин. Туда он приглашал нескольких вдов - Кожедуб, Покрышкину, Скоморохову, всех летчиц-героинь - бывших «ночных ведьм» и нескольких известных генералов - Героев Советского Союза, умеющих себя держать в дамском обществе, - В.В. Решетникова, С.Д. Горелова, П.В. Базанова, Г.У. Дольникова… Были душевные поздравления, небольшие концерты, праздничные ужины, недорогие, но памятные подарки. Женщины не чувствовали себя забытыми и были довольны этим вниманием.

…Неожиданной для многих была дружба Кожедуба с народным артистом СССР Иваном Переверзевым. Рослый и статный актер-красавец, знакомый большинству из нас по фильму «Первая перчатка», вышедшему в 1946 году, снявшийся почти в 70 кинофильмах, он близко сошелся с семьей Кожедубов, нередко заходил к ним в гости. Иван Никитович и Вероника Николаевна также не раз бывали у него в гостях, были знакомы с его очаровательной женой актрисой Надеждой Чередниченко. Производивший впечатление заядлого ловеласа, в реальной жизни актер был далек от этого образа.

Давнюю дружбу, с конца 50-х годов, водили Кожедубы с актером и режиссером Сергеем Бондарчуком. Сергей Федорович относился к Ивану Никитовичу с большим уважением, дружелюбна к нему была и его жена, актриса Ирина Скобцева.

По приглашению Михаила Александровича Ульянова Кожедубы часто ходили в театр имени Е. Вахтангова, который благо был в нескольких минутах ходьбы от последнего дома маршала. Особенно любили они спектакли и фильмы, в которых народный артист СССР воссоздал целый ряд историко-героических характеров - Антония и Цезаря, Понтия Пилата и Ричарда III, Наполеона и конечно же Георгия Жукова. Обычно после спектакля актер приглашал нескольких своих хороших знакомых к себе на квартиру. Дружеские разговоры обычно затягивались за полночь.

В знак дружбы художник И. Родоман написал портреты Ивана Никитовича и Вероники Николаевны. Ее большой овальный портрет кисти Родомана висел в гостиной их квартиры в Сивцевом Вражке. Дружили они со скульпторами Н. Томским и Л. Кербелем.

Конечно, в формировании личных привязанностей очень многое зависело от властной и решительной Вероники Николаевны. Многих друзей мужа она не воспринимала, довольно напряженные отношения сложились у нее с Марией Ивановной Евстигнеевой. Думается, здесь сыграла свою роль давняя привязанность мужа к семье Евстигнеевых, которая вызывала у Вероники Николаевны своего рода ревность, и независимый характер Марии Ивановны. Да и сравнение боевых заслуг двух великих летчиков и однополчан было далеко не всегда в пользу Ивана Никитовича.

Мария Ивановна знала и своего мужа, и Кожедуба как никто другой. Она служила в 240-м истребительном авиационном полку парашютоукладчицей еще с осени 1942 года. На молодых летчиков, среди которых были Кожедуб и Евстигнеев, они с девчонками бегали смотреть в столовую на аэродроме Уразово в феврале 1943 года, и те, пообносившиеся и оголодавшие, должного впечатления не произвели. Однако решительная и красивая Маша Раздорская сразу понравилась Кириллу Евстигнееву, быстро ставшему лучшим летчиком полка и уже в апреле 1943-го награжденному своим первым, только что учрежденным, еще чисто серебряным, орденом Отечественной войны II степени. Маша даже летала вместе с Кириллом на боевом «лавочкине» во время войны, о чем тот пишет в своей книге, а в 1945-м стала его женой. Всю жизнь Мария Ивановна сохраняла свою твердую и честную жизненную позицию. Умерла она в 2007 году и была отпета в церкви Афанасия и Кирилла, что находится в Афанасьевском переулке, буквально в нескольких метрах от дома, в котором она жила с Кириллом Алексеевичем.

Иван Никитович хорошо играл в преферанс и шахматы, любил бильярд и теннис. Он собрал большую библиотеку и много читал. На центральной книжной полке его московской квартиры почетное место занимала точно выполненная под книгу фляга с названием «В небе Купянщины» с атакующим белым «лавочкиным» на синей «обложке». Рядом - подарок академика В.П. Глушко: прекрасная модель двигателя РД-107, который устанавливался на боковых блоках первой ступени баллистической ракеты Р-7, вынесшей в космос космический корабль «Восток-1» с Юрием Гагариным на борту. Тут же несколько изящных памятных сувениров от авиаторов, артистов и писателей…

Любимейшим поэтом Ивана Никитовича, безусловно, был Есенин. Его он читал постоянно, знал наизусть многие стихотворения. В библиотеке Кожедубов были все советские издания Есенина - так своеобразно проявилась его любовь к великому поэту. Среди других почитаемых авторов конечно же был Пушкин, а также Гоголь, Тургенев, Лев Толстой, Куприн, из советских - Шолохов, Ильф и Петров, Симонов.

Он прекрасно чувствовал музыку, но очень не любил мрачные музыкальные произведения; когда их включали, хмурился и сердился. Наталья Ивановна вспоминала, как однажды принесла ему запись тогда еще совсем неизвестного ансамбля «Битлз».

А что, неплохо! Даже здорово! - порадовался Иван Никитович жизнеутверждающему мелодичному пению.

Домашние помнили десятки поговорок, ими Иван Никитович разнообразил свои речи. Любимое выражение - «людына нэ птыца», его он использовал в ответ на просьбу поторопиться. «У, какой у тебя подвесной бачок образовался!» - нарочито удивлялся он животу потолстевшего товарища. «Ведешь осмотр задней полусферы?» - понимающе спрашивал приятеля, заглядевшегося на статную незнакомку.

Вместе с тем Иван Никитович, несмотря на кажущуюся легкость характера, всю жизнь был человеком исключительно вдумчивым, склонным к анализу. Еще будучи инструктором, он завел дневник, куда заносил тщательно отобранные, необходимые летчику и воздушному бойцу факты. Привычка вдруг остановиться, достать записную книжку и записать мысль была хорошо известна людям, близко его знавшим. Его замечаниями, размышлениями, планами и выводами заполнены полторы сотни записных книжек. Мне довелось видеть его записи 1950-1951 годов с изображениями четырехмоторных самолетов, «мигов» и «сейбров», с зашифрованными перечислениями сбитых неприятельских машин, с режимами заданий и боевых столкновений.

В 1966 году вышла в свет наиболее полная книга И.Н. Кожедуба «Верность отчизне», написанная, как и все остальные, вместе А.А. Худадовой. Заметим, что в своей жизни Кожедуб помимо десятков статей написал по крайней мере пять книг: «Три сражения», «Служу Родине», «Верность отчизне», «В воздушных боях», «День Победы». Все они, за исключением первой, в значительной степени однотипны.

А.А. Худадова была рекомендована Кожедубу скульптором Г.И. Кипиновым, изваявшим в 1946 году первый бюст трижды Героя, как квалифицированный литературный работник, автор нескольких литературоведческих статей и переводов французских авторов. Она была интеллигентной и остроумной женщиной, но, пожалуй, чрезмерно экономной, и очень последовательно заявляла права на гонорары со всех выходивших при ее участии книг. Последние качества весьма раздражали Веронику Николаевну, и Алла Андреевна заслужила ее стойкую неприязнь.

Книги Ивана Никитовича написаны довольно упрощенно (особенно первая - «Три сражения», издававшаяся в 1945 и 1947 годах, и вторая - «Служу Родине»), но в целом откровенно и честно. Незамысловатость стиля можно отнести на счет литературного помощника. Будучи хорошим переводчиком, она лично и в соавторстве перевела на русский язык многие классические произведения французских авторов: Руссо и Вольтера, Бальзака и Дюма, Жюля Верна и Жорж Санд, - но сама не имела достаточного опыта самостоятельной авторской работы. Произведения классиков французской литературы в переводе Худадовой были изданы в престижных советских изданиях - в «Библиотеке приключений» и «Библиотеке всемирной литературы». Внушительный литературный багаж и позволил ей - женщине волевой и решительной - навязать мягкому Ивану Никитовичу свою трактовку изложения его воспоминаний. В то же время книги Кожедуба, несмотря на своеобразную литературную обработку, безусловно, принадлежат к числу интереснейших мемуарных произведений, посвященных Великой Отечественной войне.

Как мы уже говорили, Иван Никитович в литературном отношении был человеком безусловно одаренным. Но в лучшие свои годы, предельно занятый на службе, он был не в силах самостоятельно возиться с подготовкой к печати и изданием своих книг. А впоследствии - не хотел огорчать своего записчика, меняя его на нового.

Работа над книгами временами преподносила неожиданные и приятные сюрпризы. Еще до своей «боевой» командировки, в 1947 году, Иван Никитович познакомился со старым русским летчиком, участником Первой мировой войны внуком И.А. Айвазовского К.К. Арцеуловым, внесшим значительный вклад в историю русской авиации. В годы Первой мировой войны Константин Арцеулов совершил более 100 боевых вылетов на «фармане» и «ньюпоре-11», главным образом на разведку и бомбардировку войск противника, неоднократно вступал в воздушный бой с вражескими самолетами. В сентябре 1916 года он первым в России совершил три витка штопора и, переведя машину в пикирование, вышел из него. Позднее служил в Севастополе в качестве обучающего офицера-инструктора. Среди его учеников был курсант В.П. Чкалов. В последние годы он активно занимался изобразительным искусством - писал картины, создавал эстампы и гравюры, иллюстрировал журналы и книги…

К взаимному удовольствию, Арцеулов близко сошелся с Кожедубом и предложил ему проиллюстрировать его новую книгу. Предложение было с восторгом принято. Кисти Арцеулова принадлежат выразительные иллюстрации к книге Кожедуба «В воздушных боях», увидевшей свет в 1951 году.

Книги Кожедуба были переведены на иностранные языки, изданы в нескольких странах мира. В последние годы жизни Иван Никитович дополнял свою последнюю книгу «Верность отчизне», уточнял и исправлял неточности, готовил к переизданию. Но «новое политическое мышление» в СССР, приведшее к его развалу, расстроило и затормозило его работу.

А ведь над новым изданием своей книги Кожедуб работал долгие годы. Хрупкое равновесие, достигнутое к середине 60-х годов в отношениях с Соединенными Штатами, и естественная осторожность советского правительства не позволили тогда опубликовать интереснейшие материалы из богатой боевыми событиями жизни первого советского аса. Речь идет об участии советских летчиков в корейской войне 1951 - 1953 годов, когда Кожедуб был командиром дивизии.

Несколько раз в 1963 и в 1970 году Иван Никитович вместе с бывшим адьютантом эскадрильи В.А. Фоминым ездил в Центральный архив ВС СССР в Подольск, работал там, делал выписки из документов «своих» полков. Не трогая Кореи - эта тема оставалась секретной, - он хотел рассказать о своей летной работе и о боевых товарищах более подробно.

В личном экземпляре книги «Верность отчизне» 1969 года издания с небольшой правкой автора на полупустой 5-й странице с посвящением боевым товарищам сохранились строки, написанные Героем Советского Союза Главным маршалом бронетанковых войск П.А. Ротмистровым:

«Дорогой Иван Никитович!

Это очень серьезная книга. И никакая не детская или, скажем по-другому, написана для взрослых, а художественно оформлена так, что ее одинаково будут читать, а скорее всего и читают с одинаковым интересом как взрослые, так и юношество. Вы хорошо сделали, что эта книга увидела свет.

С уважением П. Ротмистров».

Маршал. Последние годы

В марте 1990 года Кожедубу позвонил американский художник, через переводчика представился, рассказал, что нарисовал картину одного из его боев, и попросил о встрече. На рисунке была изображена пара Ла-7, атакующих Ме-262. Внизу подпись - «Ivan Kodjedub». На встрече американец выложил на стол целую кипу своих творений, несколько недорогих сувениров и попросил старого маршала оставить на них свой автограф.

Рука болела месяц, - жаловался Иван Никитович.

Этот случай свидетельствует о популярности Кожедуба во всем мире. О нем написаны сотни статей, опубликованы десятки интервью с ним. Многочисленные публикации о трижды Герое Советского Союза за рубежом, когда его, действующего офицера, генерала, маршала, скрывала завеса секретности, естественная для военного человека, вызывают определенный интерес. Прежде всего отметим, что большинство разнообразной «импортной» информации о Кожедубе вторично, в ней много несообразностей, неточностей, а порой и выдумок, идущих от незнания иностранными авторами русской жизни, тенденциозного к ней отношения. Все публикации о Кожедубе можно условно разделить на исследовательские, написание которых было продиктовано благими намерениями, и чисто заказные, сделанные по заказу антисоветских, в последнее время - антироссийских кругов.

Примером второго подхода может служить книга Толивера и Констебла, изданная в России под названием «Лучший ас Второй мировой», с путаными комментариями переводчика. В ней рисуется жуткая, не имеющая никакого сходства с реальностью картина русского плена, отвратительные портреты советских солдат и офицеров. На фоне клеветнических «зарисовок» дается портрет «генерал-майора Кожедуба». Не будем говорить о том, что к моменту подготовки книги в печать в 1967 году Кожедуб давно уже, с 1962 года, носил звание генерал-лейтенанта авиации. Примечательна и высказанная в книге догадка: американские военные твердо уверены, что опытные русские пилоты участвовали в боях и что Кожедуб добавил еще несколько самолетов к своим 62 победам в годы Второй мировой войны.

В целом же среди его биографических данных достоверно лишь то, что он родился на Украине и официально одержал 62 победы. При этом авторы утверждают, что «три Золотые Звезды… примерно соответствует медали Почета американского конгресса», что только пятнадцать советских летчиков одержали больше побед, чем лучший американский ас Бонк. На самом деле все это далеко не так. Из заключительной части «жизнеописания» Кожедуба хорошо вырисовывается цель, которую авторы преследовали:

«Автобиография Кожедуба "Я атакую" была опубликована в 1956 году в Восточной зоне Германии. То, что могло и должно было стать интереснейшей исторической работой, оказалось напыщенной и пустой книжонкой. А главным событием в жизни Кожедуба было вступление в КПСС. Все детали его жизни с первых школьных дней до награждения высочайшими орденами своей страны показаны через красную призму, которая искажает даже цвета его блестящей карьеры летчика».

Помещенный в книге список советских асов, несмотря на участие переводчика-россиянина, искажен до невероятности - огромная путаница присутствует в написании фамилий, имен, отчеств и конечно же числа побед.

Неудивительно, что подобное произведение бывших штабных американских военных, напуганных в свое время боевой мощью Советского Союза, написанное по заказу милитаристских кругов, тех, что сами американцы называют «бешеными», устарело уже к моменту своего выхода в свет. Но несмотря на это, что вполне в духе времени, оно было небрежно переведено и наспех издано в России. Не счесть сейчас в нашей стране «борцов» со своей собственной историей, ее ненавистников. Заметим, что если раньше на таких произведениях, изданных и переизданных в крупнейших военно-исторических издательствах мира, воспитывалась в основном западная молодежь, то теперь они подсовываются нашему молодому поколению.

Не случайно, что в свое время советские летчики, а с ними и наш герой с удивлением и недоверием воспринимали сведения об астрономических счетах немецких асов. Во время войны наши асы абсолютно не знали никого из немецких летчиков и, как выразился П.А. Брызгалов, - знать не хотели. Позднее имена этих людей воспринимались как некие символы враждебной пропаганды, чем они, в сущности, и были. В годы перестройки имена немецких асов с неправдоподобными цифрами их побед в воздушных боях с советскими летчиками стали пропагандироваться у нас особенно назойливо, с подачей все новых «подробностей» и «деталей».

Существует одна интересная особенность: счета «лучших немецких асов Второй мировой войны» росли в этой войне тем быстрее, чем больше Германия утрачивала господство в воздухе. На идеологическом фронте нацисты были неколебимы, отсюда и их девизы: «Немецкие летчики лучшие в мире», «Люфтваффе не знает поражений», «Один Me-109 стоит десятка "яков"». Отсюда - и безговорочное признание всех заявленных немецкими летчиками побед. Таким образом создавались и герои.

Главком ВВС Петр Степанович Дейнекин, пользуясь потеплением отношений между Россией и Германией, в 1991- 1992 годах несколько раз просил высшее командование Бундеслюфтваффе предоставить ему возможность встретиться с известным немецким летчиком Эриком Хартманом:

Вначале они обещали, затем брали тайм-аут, но потом твердо по сути, хотя и мягко по форме отказывали. В конце концов стало понятно, что тут что-то нечисто - по-видимому, Хартман был тяжело болен, и я оставил свои попытки.

К концу жизни Хартман действительно был болен, но его отношения с американскими союзниками и действующим германским генералитетом значительно ранее осложнила его принципиальная позиция по американскому истребителю Ф-104 «Старфайтер», которым в начале 1960-х годов перевооружали Германию. Из 916 машин этого типа, поставленных в Германию, было потеряно 292, погибло 116 пилотов! Такой ужасной статистики не знала ни одна крылатая машина в мире, выпускавшаяся большой серией. Полковник Хартман резко и открыто протестовал против принятия этого американского самолета на вооружение Бундеслюфтваффе, но, не найдя понимания, ушел в отставку.

Умер Эрик Хартман - кавалер Рыцарского креста с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами - 20 декабря 1993 года. Он был одним из 27 кавалеров этой германской награды, одним из девяти немецких летчиков, удостоенных ее. Но и после его смерти очень многих любителей авиации продолжает беспокоить простой вопрос: Хартман сбил 352 самолета, а Кожедуб только 62? При этом не все понимают, что корректнее говорить: Хартману записаны 352 победы, а Кожедубу - 62. Вот здесь и встает вопрос: записаны кем, на основании чего?

Кожедубу победы записывались командованием ВВС РККА с соблюдением ряда приказных требований, после согласования в десятке военных и военно-партийных инстанций. Хартману - с его слов, после заполнения отформатированной и растиражированной анкеты с массой формальных граф. Сначала эти победы записывались командованием люфтваффе при одобрении и плотной опеке ведомства доктора Геббельса. Позднее успехи немецких асов тщательно реставрировались, подкрашивались и вновь тиражировались американскими полувоенными «специалистами» типа Толивера и Констебля, выполнявшими очевидный пропагандистский заказ холодной войны, которая, по сути, никогда не кончалась и не ослабевала. В своем движении на Восток НАТО поглотило все страны бывшего восточноевропейского блока, окружает Россию кольцом своих сторонников из числа бывших Советских республик и не собирается останавливаться. Вот почему всевозможные «труды» относительно военной истории России, выходящие на Западе, по-прежнему полны подтасовок и несуразиц.

Вернемся к проблемам статистики. Реальный счет каждого летчика от официального отличает некий поправочный коэффициент (назовем его коэффициентом достоверности), который индивидуально для каждого летчика мы, увы, определить, скорее всего, уже не сможем. А вот средние его показатели для авиации сторон, противоборствовавших на Восточном фронте-в частности, для СССР и Германии, - устанавливаются достаточно просто. Для этого необходимо разделить число реально потерянных соответствующей стороной самолетов на число заявленных побед. При известном количестве летчиков реальное число побед высчитывается при помощи закона больших чисел. У немецких асов, как у проигравшей стороны, коэффициент достоверности был намного меньше, чем у советских летчиков. Это естественно - именно так реагировало командование и политическое руководство Германии на неизбежность поражения, очевидную для многих немцев уже в 1943 году, на тяжелейшую обстановку на фронтах и в небе над рейхом.

Расчеты показывают, что для большинства советских летчиков коэффициент достоверности колеблется от 0,3 до 0,6, для немецких летчиков, имеющих от 100 побед на Восточном фронте, - от 0,1 до 0,2.

На Западном фронте картина намного объективнее. А самые результативные немецкие асы (сражавшиеся как на Восточном, так и на Западном фронтах) подавляющее число своих побед записали себе, за исключением Г. Бэра, конечно же на востоке. Примеров этому много. Э. Хартман записал на свой счет 352 победы, 350 на востоке, Г. Баркхорн - 301, все на востоке, Г. Ралль - 275, 272 на востоке, О. Китель - 267, все на востоке; В. Новотны - 257, 255 на востоке, В. Батц - 237 побед, 234 на востоке, Г. Бэр - 221 победа, 96 на востоке, Э. Рудорффер - 222 победы, 136 на востоке, Г. Граф -212 побед, 202 на востоке, Т. Вайзенбергер - 208, 175 на востоке, X. Филипп - 206,177 на востоке, В. Щук - 206, 198 на востоке, Э. Хейнрих - 205, 199 на востоке, А. Хафнер - 204, 184 на востоке, X. Липферт - 203, 201 на востоке, В. Крупински - 197, 177 на востоке, А. Хакль - 192, 105 на востоке, Й. Штайнхофф - 174, 148 на востоке…

Повторим, что коэффициент достоверности побед отдельного летчика - цифра сугубо индивидуальная. Есть асы, у которых коэффициент достоверности даже превышает единицу, то есть число засчитанных летчику побед меньше числа реально сбитых им самолетов. Однако персональную оценку в условиях огромного числа потерь, когда на каждого сбитого есть несколько претендентов, сейчас установить крайне сложно. И все же возьму на себя смелость назвать несколько имен выдающихся летчиков-истребителей Героев и дважды Героев Советского Союза, имеющих коэффициент достоверности, по-видимому, даже выше единицы. Это - Н.С. Артамонов, Ф. Ф. Архипенко, Г.А. Баевский, П.А. Гнидо, К.А. Евстигнеев, Н.Ф. Краснов, М.И. Мудров…

Киевский исследователь истории истребительной авиации А.В. Станков считает, что коэффициент достоверности советских летчиков существенно занижен и на самом деле большинство из них сбило по крайней мере в полтора-два раза больше неприятельских самолетов, чем им записано. Работая в архиве Министерства обороны в Подольске, он на основе обнаруженных цифр пришел к следующим выводам. Оказывается, если просуммировать количество побед советских летчиков, указанных в различных полковых, а порой и в дивизионных документах (в журнале боевых действий, в истории полка, в историческом формуляре, в оперативных сводках полка и т. д.), то их число на момент представления к награде чаще намного (порой в несколько раз) превышает то, что у летчика значится в наградном листе. Это число - промежуточный результат: впоследствии он уточнялся, ревизовывался и, как правило, сокращался. Соответствующую работу вели в штабах полков и дивизий, корпусов и воздушных армий. Как правило, ее контролировали инспектора по воздушно-стрелковой службе и летной подготовке, а на корпусном уровне или в воздушной армии результаты утверждали.

О многоплановости этой работы, о попытках взглянуть на нее с разных сторон говорит, в частности, многообразие архивных документов, выраженное в их названиях. На полковом уровне это «Журналы описания воздушных боев», «Журналы индивидуального учета воздушных боев летного состава», «Боевые донесения полка», «Журналы учета сбитых самолетов противника», «Отчеты о боевой деятельности полка», «Журналы боевых действий», «Оперативные сводки», «Журналы лицевых счетов летного состава», «Рапорты летного состава о сбитых самолетах противника», «Акты на сбитые самолеты противника», «Расходные документы по выплате премий за сбитые самолеты противника»… В многочисленных документах дивизионного и корпусного уровня, оперативных документах воздушных армий, Главного управления кадров полковые отчеты корректируются, как правило, число сбитых самолетов занижается.

…Иван Никитович Кожедуб, как национальный герой огромной страны, всю свою жизнь был вынужден вести гигантскую общественную работу. Особенно приятной была, пожалуй, должность вице-президента Международной авиационной федерации (ФАИ) - тут и свои люди - летчики и космонавты, и летные мероприятия, и загранкомандировки. Народный депутат, председатель или президент десятков различных обществ, комитетов и федераций, он был одинаково честен и с первыми лицами государства, и с простыми людьми, обремененными различными заботами. При этом многие встречи, беседы, конференции требовали огромного напряжения, больших физических и моральных затрат.

Надо ли говорить, что Кожедуба за самое сердце затронула отечественная космическая эпопея. Он был знаком со всеми космонавтами - его современниками, лично знал и поддерживал служебные и дружеские отношения с бывшими летчиками, готовившими космических первопроходцев, - Героями Советского Союза Н.П. Каманиным, Л.И. Гореглядом, Н.Ф. Кузнецовым…

Тесные дружеские отношения связывали Кожедуба с первыми космонавтами - Ю.А. Гагариным, Г.С. Титовым, П.С. Поповичем, В.В. Терешковой, А.А. Леоновым. Космонавты, отношение к которым со стороны высшего генералитета страны было порой неоднозначным, сразу почувствовали и оценили доброжелательное искреннее отношение Ивана Никитовича, его неподдельный интерес к их работе.

Очень тепло к Кожедубу относился один из героев челюскинской эпопеи, вывезший из ледового лагеря 34 человека (больше, чем любой другой летчик), Герой Советского Союза № 2 генерал-полковник Н.П. Каманин, в течение десяти лет занимавший должность помощника главкома ВВС по космосу.

Кожедуб, подробно интересовавшийся у космонавтов и их руководителей особенностями подготовки и работы в космосе, буквально загорелся идеей лично совершить космический полет. Это стремление трижды Героя Советского Союза нашло поддержку среди летчиков-космонавтов. Ведь в год полета Юрия Гагарина прославленному асу не было еще и сорока лет.

О полетах в космос Иван Никитович говорил: «Как летчику-истребителю мне знакомы большие скорости и большие высоты. Но с ними не идет ни в какое сравнение та высота и стремительность, с какой совершают свои беспримерные полеты космонавты».

Наталья Ивановна, дочь аса, вспоминала, как однажды он пришел домой решительный и сосредоточенный, на глазах удивленных домашних выбросил в мусоропровод портсигар вместе с содержимым и за ужином полунамеками, «с учетом секретности», поведал окружающим о своей новой космической мечте, получившей поддержку некоторых весьма влиятельных лиц, прежде всего Г.Т. Берегового.

Мечту разбил тогдашний главком, Главный маршал авиации К.А. Вершинин. На одной из состоявшихся встреч он, не афишируя, мягко, с глазу на глаз, пожурил аса, напомнил, что он трижды Герой, боевой символ победившей страны, летчик, генерал, никогда не занимавшийся испытательной работой. Дал понять, что если он, Кожедуб, полетит в космос, то он, Вершинин, тоже полетит, но в противоположном направлении. Как человек добрый и все понимающий, Иван Никитович о своем личном участии в космическом полете больше не вспоминал.

Справедливости ради надо отметить, что без «сталинских соколов» первые пилотируемые космические полеты в нашей стране не обошлись. Герой Советского Союза летчик-штурмовик, а в начале 60-х - блестящий летчик-испытатель Г.Т. Береговой совершил космический полет в самый драматический момент развития советской космонавтики - после смерти генерального конструктора С.П. Королева и гибели в первом полете на новом корабле «Союз-1» выдающегося летчика-космонавта СССР В.М. Комарова. Впервые в истории из-за сбоя в системе сближения он пытался осуществить стыковку вручную. В 1972 году генерал-майор авиации Г.Т. Береговой стал начальником Центра подготовки космонавтов имени Ю.А. Гагарина. Только ему, летчикам-космонавтам и летчикам-испытателям И.П. Волку и А.С. Левченко были присвоены почетные звания заслуженного летчика-испытателя СССР и летчика-космонавта СССР одновременно.

За свою жизнь Кожедуб побывал в полутора десятках стран мира. В одних он был как воин и военачальник, участник боевых действий (в ГДР, Румынии, Польше, Китае, Северной Корее), в других - по служебной необходимости, чаще связанной с работой в ФАИ (в Ирландии, Франции, Канаде, на Кубе, в Финляндии, Италии, Чехословакии, Болгарии, Индии и Венгрии).

Настойчиво, и не раз, приглашали Кожедуба в Западную Германию. Особенно хотели его видеть там в День Победы, присылали официальные приглашения. К тридцатилетию этого знаменательного события посол СССР в Германии заранее прислал поздравление, в котором просил Кожедуба приехать в ФРГ. А весной 1985 года Кожедубу, еще не ставшему маршалом, через дипломатов, представителей общественности, немецких деловых кругов предлагалась богатейшая программа поездки и скромный подарок по ее окончании - легковой автомобиль «мерседес-бенц». Вероника Николаевна поглядывала на мужа со слабой надеждой, но Иван Никитович в принципиальных жизненных вопросах был тверд:

День Победы я провожу всегда со своими боевыми друзьями.

С большим удовольствием и не раз вспоминал Иван Никитович свою поездку в Ирландию, в Дублин, на конференцию ФАИ, где он был избран вице-президентом. Накануне нашу делегацию пугали провокациями (которые нередко имели место и отнюдь не были вымыслом), а поэтому всех поселили в одном отеле, вечерами на улицу просили не выходить.

Пистолет, что ли, выдайте, - ворчал Иван Никитович. И вот в первый же такой вечер, обещавший быть скучным, к «дженерал Кочедуб» завалились американские космонавты, человек восемь-девять. Члены экипажа «Апполона-13», побывавшие на Луне и чудом вернувшиеся на землю, зашли по закону летной дружбы - с шутками, улыбками, с бутылками виски и закуской в пакетиках.

Выложил свой НЗ - две бутылки водки, буханку черного хлеба и банку черной икры - и просиявший Иван Никитович. Восторг усилился. Дружеские беседы продолжались до утра, и с членами американской делегации впоследствии сложились самые наилучшие отношения.

Работая в ФАИ, ему, как председателю Бюро федерации авиационных видов спорта СССР, довелось вручать дипломы и летчикам-рекордсменам, и космонавтам, и трудовым коллективам. Так, 19 ноября 1974 года на космодроме Байконур он вручил почетный диплом ФАИ коллективу ученых, конструкторов, инженеров, техников, рабочих и служащих космодрома за большой вклад в дело изучения и освоения космического пространства пилотируемыми и автоматическими летательными аппаратами.

В октябре 2005 года было отмечено столетие этой авторитетной организации. Статья «Самолетный спорт», помещенная в 22-м томе третьего издания БСЭ, написана И.Н. Кожедубом и А.Ф. Коссом. В этой статье дается краткая история ФАИ и ФАС, приводятся некоторые статистические данные, сведения об абсолютных мировых рекордах (для самолетов с реактивными двигателями) на 1 июля 1974 года, называются знакомые фамилии рекордсменов - А.В. Федотов, М.И. Комаров, С.Е. Савицкая, М.Л. Попович… Указано, что на 1 января 1975 года советским летчикам-спортсменам принадлежат 153 мировых рекорда из 395 зарегистрированных ФАИ (без рекордов по коммерческим маршрутам - линиям авиакомпаний). К сожалению, в статье вовсе не указан руководящий состав ФАС и ФАИ, куда входили выдающиеся военные летчики и летчики-испытатели - дважды Герой Советского Союза В.К. Коккинаки, трижды Герой Советского Союза И.Н. Кожедуб, Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель СССР С.А. Микоян…

В 1985 году, к сорокалетию Победы, М.С. Горбачев присвоил И.Н. Кожедубу звание маршала авиации. Присвоение маршальского звания трижды Герою даже тогда, в момент нарастания катастрофических процессов, было, безусловно, актом справедливым и в какой-то степени необходимым. А напомнить о скромном и почти забытом тогда Иване Никитовиче удалось Веронике Николаевне. На одном из приемов она завела разговор с Горбачевым, в котором, вспомнив свою молодость, заметила, что была землячкой Михаила Сергеевича. Тот с удовольствием поддержал беседу. Горбачеву здесь же был представлен и Кожедуб, что-то неловко ответивший на вопрос генсека. А 7 мая 1985 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР…

Звание маршала широко не «обмывали», тем более что это случилось в разгар набравшей обороты антиалкогольной кампании, и супруги ограничились званым вечером у себя дома, пригласив человек тридцать своих друзей.

И.Н. Кожедуб и Герой Советского Союза А. У. Константинов стали соответственно 22-м и 23-м маршалами авиации. Предпоследним, 24-м маршалом авиации в 1989 году стал министр гражданской авиации СССР А.Н. Волков, а последним - 25-м - Е.И. Шапошников (в 1991 году). Еще семь человек (Б. П. Бугаев, К.А. Вершинин, А.Е. Голованов, П.Ф. Жигарев, А.И. Колдунов, П.Ф. Кутахов, А.А. Новиков) носили звания Главных маршалов авиации.

Высшее воинское звание не накладывало на носившего его человека каких-либо дополнительных требований. В данном случае это было прежде всего жестом благодарности новых поколений выдающемуся герою Великой Отечественной войны, проявлением к нему глубокого уважения. В материальном плане маршальское звание дополнительно приносило 300 рублей в месяц, в моральном - Маршальскую звезду и укрощало честолюбие.

Иван Никитович старел. Здоровье его было подорвано и колоссальной боевой работой, выпавшей на его долю в молодости, и трудной командирской службой в Китае - Корее, и напряженной деятельностью на командных постах ВВС Советской армии. Не лучшим образом здесь сказалась и укоренившаяся на Руси привычка обмывать победы и достижения, промахи и неудачи. Все больше тянуло его на дачу, где за узкой полосой корабельных сосен, среди полусотни других дачных участков нашел свое место его дом и огородик.

Супруга Героя Советского Союза заместителя командующего Дальней авиацией страны А.А. Плохова - соседа Кожедуба по дачному участку - вспоминала, что Иван Никитович любил приходить к ее маме, пожилой украинке, и тайком от Вероники Николаевны съедать несколько кусочков припасенного заветного сальца со свежим лучком и краюшкой мягкого черного хлеба…

В 1990 году в Центральном доме Советской армии (ЦДСА) главком ВВС генерал-полковник П.С. Дейнекин проводил прием ветеранов войны в связи с 45-й годовщиной Великой Победы. Этот вечер оказался памятным не только для гостей, но и для его главного организатора.

«Зал ЦДСА был полон. Пришли более 100 летчиков - Героев Советского Союза и человек 10 дважды Героев, - вспоминает Петр Степанович. - Устроили хороший концерт. После концерта был дан торжественный ужин. Иван Никитович Кожедуб казался довольным:

Первый раз нас собирают после Победы всех вместе… Неплохо, неплохо, - говорил он с брежневскими нотками в голосе.

Я помню, после этих слов расчувствовался, набрался смелости и обратился к собранию: "Не знал ли кто моего отца, Степана Дейнекина, тогда курсанта Борисоглебского военного авиационного училища, погибшего при парашютном прыжке в 1942 году?

И надо же, встает один из этих дедов - заслуженный военный летчик СССР генерал-лейтенант Котельников и говорит, протягивая руки: "Вот этими самыми руками я вашего отца хоронил…"

Вот так, при участии Ивана Никитовича, я позднее нашел останки своего отца».

Кожедуб остро переживал события текущей политики, снижение боеготовности советских Вооруженных сил, настороженно относился к перестройке, возмущался войной, развязанной США в Ираке. Почти избавившись от курения, вновь вернулся к этой привычке в последние годы. Жаловался, что тяжелые думы не дают ему спать…

5 августа 1991 года, прямо из госпиталя Мандрыко, Иван Никитович, поддавшись на уговоры, поехал на юбилей директора Гжельского завода. Был богатый стол, выступления артистов, множество знакомых - старых и новых - теплая компания. Вернулись с юбилея за полночь.

А 8 августа 1991 года Иван Никитович умер у себя на даче, в Монине, от сердечного приступа, не дожив двух недель до последнего акта трагического действа по развалу великого государства. Государства, чью славу составляли такие люди, как он.

Умер он утром, поднимаясь по лесенке на второй этаж своего скромного загородного дома из тех, что давно уже на фоне реализации «национальной идеи» в виде коттеджей, имений и дворцов перешли в категорию «сборно-щелевых». Повернулся, упал… Вероника Николаевна ушла в гарнизонный магазин, но быстро вернулась, вызвала «скорую». Машина приехала быстро, но было уже поздно. Позвонили в Москву, сыну Никите, тот сразу поехал в Монино. По дороге в череде машин увидел «скорую», почувствовал, что это та самая, что везла его отца…

И сегодня те, кто проезжает мимо монинского поворота по Горьковскому шоссе, могут вспомнить, что находятся в двух сотнях метров от места смерти великого советского аса.

«Скоропостижно на 72-м году жизни скончался видный советский военачальник, народный депутат СССР, участник Великой Отечественной войны трижды Герой Советского Союза маршал авиации Иван Никитович Кожедуб…» Далее предельно сухо давалась биографическая справка, выражалось казенное соболезнование. Подписали некролог: Горбачев, Янаев, Лукьянов, Язов… От летчиков - одиннадцать маршалов авиации: Ефимов, Шапошников, Колдунов (Главный маршал авиации), Волков, Зимин, Кирсанов, Константинов, Пстыго, Силантьев, Скоморохов, Скориков.

Похоронили Ивана Никитовича Кожедуба на Новодевичьем кладбище.

…Вероника Николаевна продолжала жить в квартире в Сивцевом Вражке без каких-либо помощников (по хозяйству помогали дети и внуки), на унизительно низкую пенсию. В кабинете Ивана Никитовича она поставила манекен с его мундиром, при всех орденах. Правда, ордена Красного Знамени были не те - без цифры, обозначавшей порядковый номер награждения. Когда я обратил ее внимание на этот факт, она была удивлена и сказала, что именно эти ордена были ей возвращены после похорон мужа. Не было среди наград и его последнего ордена «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» II степени. О его существовании Вероника Николаевна просто не знала.

После смерти Ивана Никитовича Вероника Николаевна стала заядлой курильщицей. 2 января каждого года она приглашала детей, внуков, друзей и знакомых отметить годовщину их «с Ванечкой» свадьбы. К столу подавалась отменная закуска, приготовленная ею лично. Готовила она с удовольствием и делала это прекрасно. Среди ее фирменных блюд - фаршированная рыба, семга собственного посола, нежное сациви, домашняя буженина, китайский салат с рисом, ее любимое айвовое варенье. Горчицу, хрен и соусы высочайшего качества Вероника Николаевна всегда готовила сама. С улыбкой вспоминала, как, хватив по чайной ложке, обожглись ее ядреной горчицей иностранные гости, привыкшие к своей, полусладкой. Из напитков еще со «старых времен» предпочтение отдавалось чешской «Бехеровке», не одобрялись коньяки.

К врачам она ходила крайне редко - не любила жаловаться, а лечилась только в санаториях. Очень любила «Барвиху». Уже оставшись одна, она продавала что-то из вещей, покупала путевку и ненадолго туда выезжала. Там ее помнили и любили.

После смерти Ивана Никитовича Вероника Николаевна жила как бы по инерции. Оставался ее родной дом, дети, внуки, но не было рядом самого дорогого ей человека.

Иногда ее вместе с героическими женщинами-летчицами и другими вдовами приглашал на собрания главком ВВС П.С. Дейнекин, иногда приходило приглашение на какое-нибудь торжественное мероприятие из секции вдов Героев Советского Союза, уже много лет бессменно возглавляемой вдовой Героя Советского Союза подполковника А.И. Маркова Марией Павловной.

Изредка она ходила в гости - к Авериной, к Архипенко, к Попковым… Принимала и от души угощала знакомых у себя.

В 1998 году в честь сорокапятилетия окончания корейской войны она вместе с сыном была приглашена в Китайскую Народную Республику. Все расходы по поездке и пребыванию взяла на себя китайская сторона. Они посетили Пекин, Аньдун, где стояла дивизия Ивана Никитовича, музей ВВС Китая в городе Датаншань. Отношение китайцев было очень любезным и предупредительным. Вероника Николаевна вернулась из поездки довольной и посвежевшей.

…Осенью 2000 года мне вместе с С.П. Чежиным довелось посетить родные места И.Н. Кожедуба - Ображеевку, Шостку, Новгород-Северский… Перед въездом в Ображеевку, в трехстах метрах от величественного Преображенского храма, стоит стела с надписью «Батькiвщина Iвана Кожедуба». И ниже - еще невыцветшие следы похищенных кем-то трех больших пятиконечных звезд.

Бюст Кожедуба, выполненный известным советским скульптором Н.В. Томским, стоит неподалеку среди ухоженных посадок. Образ молодого, спокойного и сосредоточенного летчика-истребителя, словно только что вернувшегося из боя, навсегда остался среди своих односельчан. Рядом, на высоком постаменте, - МиГ-21. Позади бюста - памятник нескольким Кожедубам, Андрусенко, Шевченко и другим жителям Ображеевки, павшим в годы Великой Отечественной войны.

Зашли мы и в гости к Валентину - племяннику Ивана Никитовича, сыну его сестры Моти - Матрены Никитичны. Валентин с женой живет в доме, построенном на том самом месте, где жили когда-то Никита Иванович и Стефанида Ивановна Кожедубы, где родился Иван. Тут же, перед домом, установлен черный гранитный камень с портретом маршала и памятной надписью. Дом Валентина нарядный и оригинальный - его беленые глиняные стены отделаны кусочками битой цветной посуды, которые смотрятся оригинально и весело. Стоит дом на улице Кожедуба, бывшей Советской, а еще раньше Поповской, ибо когда-то жил здесь деревенский священник. А вдоль улицы растут тополя, потомки тех самых, на которые залезал маленький Иван, чтобы быть ближе к небу.

В музее Кожедуба, что открыт в селе, заботливо собраны связанные с дорогим здесь именем экспонаты. В книге отзывов, хранящейся в музее, немало свидетельств неподдельного интереса и любви к трижды Герою.

В музее хранится и картина, выполненная маслом и изображающая казака на фоне ночного пейзажа при полной луне. Предполагается, что это единственная картина кисти юного Ивана Кожедуба, которую удалось обнаружить. Хотя и вдова Вероника Николаевна, и дочь Наталья Ивановна, и Лидия Стефановна - жена Ф.Ф. Архипенко, и Юлия Алексеевна - жена С.М. Крамаренко рассказывали, что работ Ивана Никитовича маслом было несколько. Удалось найти некоторые его карандашные рисунки, один из них, в конверте среди писем, - портрет дочери в летной фуражке.

Умение хорошо рисовать, как и красивый точный почерк, по наблюдению автора, характерны для большинства летчиков. Думается, дело здесь в хорошем пространственном представлении, прекрасной скоординированности, высокой внутренней дисциплине. Люди в большинстве своем очень сдержанные и самокритичные, они никогда не выставляли своих работ напоказ. Известно, что хорошо рисовали, в том числе и портреты, П.В. Базанов, Г.А. Баевский, В.Н. Барсуков, К.А. Евстигнеев, П.И. Муравьев, Е.Г. Пепеляев, А.В. Федотов….

Из своей поездки я привез несколько десятков фотографий. А в конце ноября 2000 года пришел к Веронике Николаевне в гости, передал ей приветы и приглашения из Ображеевки, рассказал о поездке. Как всегда, мы оживленно с ней беседовали, как всегда, она была чем-то занята, но при этом кашляла очень часто, почти ежесекундно. Запомнился ее рассказ о беседе со знакомым врачом:

Галя, ты знаешь, какой у меня РОЭ?

Ты что-то путаешь, такого не бывает! - удивленно воскликнула доктор.

…Когда я собрался уходить после своего последнего визита, Вероника Николаевна спросила:

А фотографии? Вы же сказали, что сделали. Но фотографии принести я забыл.

Вероника Николаевна, в следующий раз захвачу обязательно! - смущенно оправдывался я, надевая куртку. Она посмотрела на меня как-то странно, с оттенком укоризны и коротко махнула рукой.

Умерла Вероника Николаевна Кожедуб в своей квартире в Сивцевом Вражке, на руках невестки Ольги Федоровны от рака легких 28 января 2001 года. Похоронили ее на Новодевичьем кладбище рядом с мужем.

Менее чем через два года следом за матерью ушли дочь - Наталья Ивановна и сын - Никита Иванович Кожедуб.

Живут в Москве внуки Ивана Никитовича - Василий Витальевич, сын Натальи Ивановны Кожедуб, и Анна Никитична - дочь Никиты Ивановича Кожедуба.

Имя этого великого авиационного бойца и командира сохранится и в памяти потомков, и памяти народной. По крайней мере до тех пор, пока жива Русская земля. Рядом с именами ее защитников навсегда останется имя победителя люфтваффе и Юэс эйр форс Ивана Никитовича Кожедуба.

Память И.Н. Кожедуба чтят в России, и на Украине, и в Белоруссии, и в Казахстане.

Памятный комплекс, посвященный И.Н. Кожедубу, открыт на его родине - в Ображеевке еще в советские времена. Комплекс включает бюст трижды Героя, изваянный Н.В. Томским, памятный знак - указатель у въезда в Ображеевку, мемориальную плиту у дома трижды Героя, где тот родился и вырос, музей Кожедуба, открытый рядом со школой его имени.

12 октября 1951 года одной из улиц города Ангарска первой было присвоено имя Кожедуба. Позднее имя легендарного летчика было присвоено улицам в западном Калининграде, древней Калуге, Кореновске, Краснодаре, Невинномысске, Ленинске-Кузнецком, Малгобеке, Москве, Салавате, Семилуках; в Алматы и Усть-Каменогорске (Казахстан); в Вилкове, Городище, Днепропетровске, Купянске, Чугуеве, Ялте (Украина); улице в Могилеве (Белоруссия), в десятках других городов и поселков бывшего Советского Союза.

В 1985 году его именем назван Парк культуры и отдыха в городе Сумы.

На подмосковной авиабазе Кубинка дислоцируется 237-й гвардейский Проскуровский краснознаменный орденов Кутузова и Александра Невского Центр показа авиационной техники имени И.Н. Кожедуба. Центр, носящий имя Кожедуба с августа 1993 года, считается правопреемником и наследником 176-го гвардейского Проскуровского краснознаменного орденов Кутузова и Александра Невского истребительного авиационного полка, в котором воевал И.Н. Кожедуб.

В 1992 году основан Фонд памяти маршала авиации И.Н. Кожедуба. Фондом учреждена медаль маршала авиации И.Н. Кожедуба.

В 1998 году именем И.Н. Кожедуба назван киевский аэропорт Борисполь.

1 сентября 2000 года в Калуге в здании лицея № 36 был открыт Музей боевой славы 324-й Свирской авиационной истребительной дивизии имени И.Н. Кожедуба. На открытии музея была вдова маршала - Вероника Николаевна, передавшая для музея несколько экспонатов.

В 2000 году имя Кожедуба было присвоено Харьковскому институту воздушных сил.

8 июня 2005 года в Шостке открылся музей трижды Героя Советского Союза И.Н. Кожедуба. Музей расположен в помещении Шосткинского химико-технологического колледжа имени И.Н. Кожедуба, где он учился в 1936-1940 годах (тогда это был Шосткинский химико-технологический техникум). Экспозиция состоит из трех разделов и является частью Шосткинского краеведческого музея. Первый зал рассказывает об учебе Кожедуба в техникуме, в Шосткинском аэроклубе, в Чугуевском военном авиационном училище. В зале воссоздан интерьер комнаты общежития тех лет, а также представлены уникальные фотодокументы, которые рассказывают об этом периоде в жизни И.Н. Кожедуба. Второй зал посвящен боевой работе Кожедуба во время Великой Отечественной и корейской войн. Третий зал посвящен послевоенной общественной деятельности маршала авиации И.Н. Кожедуба - делегата нескольких съездов партии, депутата ВС СССР четырех созывов, члена президиума ЦК ДОСААФ, вице-президента ФАИ и почетного председателя многих общественных организаций.

Прославленный летчик, трижды Герой Советского Союза всегда говорил о том, что у него есть еще одна, четвёртая золотая звезда. Этой звездой стала для Ивана Кожедуба супруга Вероника. Они были счастливы 45 лет, сумев за все эти годы ни разу не поссориться, не повысить друг на друга голос. И даже в зрелом возрасте он придумывал для жены ласковые имена и не забывал дарить цветы и подарки.

Случайная встреча

Они впервые встретились поздней осенью 1945 года. Иван Кожедуб учился в московской Академии Генштаба, а часть его стояла в Монино. Летчик ежедневно утром отправлялся в столицу, а вечером возвращался в часть. 8 ноября он увидел в электричке юную красавицу, но познакомиться с ней так и не решился. Он только смотрел на нее и смущался.

А сойдя на станции, решил, что ошибку надо исправить. Он стал внимательно осматривать все электрички, проходящие через Монино. Иван настойчиво искал понравившуюся девушку. К моменту второй встречи он был настроен весьма решительно и во второй раз сразу же пригласил красавицу на танцы в Дом Культуры гарнизона. Вероника приглашение приняла.

И очень удивлялась, когда они встретились. Все офицеры отдавали честь майору Кожедубу, даже те, которые были явно старше по званию. Только в фойе, когда летчик снял верхнюю одежду, Вероника увидела три его Золотые звезды. Она оробела, даже убежать хотела. Она вспомнила, что видела его фотографии в газетах.

После совместной встречи Нового года молодые люди уже твердо решили не расставаться, а 2 января 1946 зарегистрировали свой брак. В 1947 году у них родилась дочь Наташа.

Трудно быть женой офицера

Вероника оказалась талантливой хозяйкой. Юная девчонка прекрасно готовила, обустраивала уют в доме, воспитывала дочь, да и мужу спуску не давала. Она считала, что образованный человек непременно должен быть начитан, поэтому мужа поначалу читать она заставляла, а после он уже сам стал получать от этого процесса удовольствие.

Только вот разлуку с супругом переносила она плохо. Даже пыталась настаивать, чтоб он бросил небо. Но Иван тут был твёрд и непреклонен: небо – это его жизнь. Он без Вероники жить не сможет, а без полетов просто перестанет дышать.

Испытание разлукой

Когда Иван и Вероника вместе с трёхлетней дочуркой отдыхали в Кисловодске, как-то вечером к ним в номер пришли два офицера госбезопасности и попросили летчика проехать с ними. Они решили, что его приехали арестовывать, но на самом деле его привезли по требованию Командующего авиацией Московского округа. Офицера срочно вызывали в Москву, откуда ему предстояло срочно вылететь в Корею. Ему предстояло пройти ещё одну войну.

Пятилетие супружеской жизни они встретили в разлуке. Иван и Вероника отчаянно скучали друг по другу. Единственной связующей ниточкой между ними стали письма. Домой лётчик вернулся только в 1952 году. В ноябре 1952 в семье родился сын Никита.

Неразрывная любовь

В их семье всегда царила любовь. Иван Никитович называл Веронику разными ласковыми именами. Знакомые, глядя на эту пару, лишь вздыхали. Такая любовь, оказывается, может быть не только в книгах, да на экранах.

Дети и внуки знаменитого лётчика вспоминали об удивительной атмосфере гостеприимного хлебосольного дома. Иван и Вероника никогда не повышали голос друг на друга, они даже не ссорились никогда. Иван Никитович из всех своих поездок не забывал привозить супруге подарки. И называл любимую своей четвёртой золотой звездой.

Он, прошедший две войны, видевший сотни смертей, очень любил жизнь. Он радовался каждому прожитому дню, находя источник удовольствия в мелочах. А еще Иван Никитович любил рисовать. Он рисовал карандашом и даже писал картины маслом.

Если он был командиром на службе, то в доме однозначно пост главнокомандующего принадлежал Веронике Николаевне. Ослушаться её не смел никто: ни муж, ни дети, ни впоследствии внуки. Она с радостью занималась хозяйством и удивляла мужа кулинарными изысками.

Пока летчик мог летать, здоровье его не беспокоило. А вот прекращение полетов привело к тому, что Иван Никитович стал болеть. Чувствовал сильные боли в ногах, стало пошаливать сердечко.

Когда в 1976 году Иван Никитович перенес инсульт, она выходила его. Сама заново учила его говорить, держать в руках ручку, выводить буквы. Она возила его в санатории, где всегда была рядом. И все же смогла поставить его на ноги.

А вот в 1991, когда у Ивана Никитовича случился инфаркт, ее рядом не было. Она уехала с дачи по делам в гарнизон. Вернувшись, увидела скорую помощь у их дома. Но она приехала слишком поздно. 8 августа 1991 года сердце лётчика перестало биться.

Она пережила супруга на 10 лет. И каждый год в день их с Ванечкой свадьбы собирала в доме родных и друзей, отмечая юбилей их семьи. До конца дней она трепетно хранила память о своем супруге и об их нераздельной любви длиной в 45 лет.

Секрет счастливого брака Ивана Никитовича и Вероники Николаевны был очень прост: основой всему была любовь. У прошедшего войну

Иван Никитович Кожедуб ни разу не был сбит во время Великой Отечественной войны, и хотя его подбивали, он всегда сажал свой самолёт. На счету Кожедуба также есть и первый в мире реактивный истребитель, немецкий Ме-262. В общей сложности за время войны он совершил 330 боевых вылета. В этих вылетах было уничтожено 64 вражеских самолёта. Он является трижды Героем Советского Союза.

У каждого лётчика — аса свой, присущий только ему одному, почерк в небе. Был он и у Ивана Кожедуба — человека, в характере которого гармонично сочетались мужество, отвага и исключительное хладнокровие. Он умел точно и быстро взвесить обстановку, мгновенно найти в сложившейся ситуации единственно верный ход.

Машиной он владел виртуозно, мог управлять ею даже с закрытыми глазами

Все его полёты представляли собой каскад всевозможных маневров — разворотов и змеек, горок и пикирований. Всем, кому приходилось летать с Кожедубом ведомым, нелегко было удержаться в воздухе за своим командиром. Кожедуб всегда стремился отыскать противника первым. Но при этом и «не подставиться» самому. Ведь в 120 воздушных схватках он ни разу не был сбит!

Детство и юность

Кожедуб Иван Никитович родился в большой крестьянской семье на Украине в деревне Ображиевка Черниговской губернии. Он был самым младшим ребенком, имел трех старших братьев и сестру. Датой рождения официально принято считать 08 июня 1920 года, но, как известно, он добавил себе два года, которые были нужны для зачисления в техникум. Настоящей датой рождения Ивана Кожедуба является 06 июля 1922 года. Его отец занимался землей и работал на фабрике, но находил время для книг и даже сам сочинял стихи. Детей он воспитывал в строгости, старался привить им такие качества, как упорство, трудолюбие и исполнительность.

Когда Ваня пошел в школу, он уже умел писать и читать. Учился он хорошо, но школу посещал с перерывами, поскольку по окончании первого учебного года отец отправил его в соседнюю деревню работать подпаском. Перед поступлением в химико-технологический техникум в 1934 году Иван Никитович успел поработать в библиотеке. 1938 год стал переломным в судьбе юноши – тогда он начинает посещать аэроклуб.

Весной 1939 года произошел первый его полет, который оставляет большое впечатление. Уже в 1940 году приняв решение стать истребителем, он поступает в военное летное училище, по окончании которого его оставляют инструктором здесь же.

После начала Великой Отечественной войны Ивана Кожедуба и все училище переводят в Казахстан, но после многочисленных рапортов, осенью 1942 года его отправляют в Москву. Здесь он попадает в 240 истребительский авиаполк под командование Игнатия Солдатенко. На первое боевое задание Иван Никитович вылетел в марте 1943 года, но попав под огонь, просто чудом смог приземлится практически невредимым. Прежде чем будущий великий летчик сел за свой новый самолет Ла-5 прошло около месяца.

Личный боевой счет Иван Кожедуб открывает в июле 1943 года, во время Курского сражения. Это был его сорокой боевой вылет. За несколько дней в списке уже значились 4 победы. 6 августа 1943 года Иван Никитович Кожедуб получает свою первую награду – орден Боевого Красного Знамени. В это же время он сам начинает командовать эскадрильей. Осенью 1943 года его отправляют в тыл, впереди предстояли горячие тяжелые бои, нужно было восстановить силы.

После возвращения на фронт он решает поменять свою тактику, остановившись на бреющем полете, что требовало мужества и большого мастерства. За боевые заслуги в начале февраля 1944 года молодому перспективному летчику-истребителю было присвоено звание Героя Советского Союза. К августу 1944 года Кожедуб получил уже вторую Золотую Звезду Героя Сооветского Союза, в это время он лично сбил уже 48 самолетов противника за 246 боевых вылетов. В первый осенний месяц 1944 года группа летчиков во главе с Кожедубом была направлена в Прибалтику.

Здесь всего за несколько дней под его командованием было сбито 12 немецких самолетов, своих они потеряли только 2. После такой победы противник отказался от активных действий на этой территории. Еще один значимый воздушный бой прошел зимой, в феврале 1945 года. Тогда было сбито 8 самолетов противника, и уничтожен 1 самолет советской армии. Значимым личным достижением для Ивана Кожедуба было уничтожение реактивного Ме-262, который значительно превосходил по скорости его «Лавочкина». В апреле 1945 великим летчиком-истребителем были сбиты его последние 2 самолета противника.

К концу Великой Отечественной войны Иван Кожедуб был уже майором, на его счету было 62 сбитых самолета и 330 боевых вылетов и 120 боев в воздухе. В августе 1945 года уже в третий раз он Героем Советского Союза.

Послевоенные годы

После окончания войны он решил продолжить свою службу. В конце 1945 года Иван Никитович познакомился со своей будущей женой. У браке у них было двое детей: сын и дочь. Он также продолжал учиться, в 1949 году закончил Военно-Воздушную Академию, а в 1956 году Военную академию Генерального штаба. Участвовал в военных действия в Корее, под его командованием была 324 истребительская авиационная дивизия. В 1985 году Ивану Кожедубу выло присвоено высокой звание Маршала авиации.

Также в его биографии необходимо отметить общественную деятельность. Он был депутатом Верховного Совета СССР, а также народным депутатом СССР. Умер Иван Кожедуб у себя на даче 08 августа 1991 года.

Конец 1946 года внес изменения и в личную жизнь Ивана Кожедуба. Возвращаясь вечером в подмосковное Монино на электричке, Иван встретил десятиклассницу Веронику, которая вскоре стала его женой, верным и терпеливым спутником всей жизни, главным адъютантом и помощником, как сам Иван Никитович ее называл. О личной жизни Кожедуба известно немного, и тому есть объяснение: его подлинной личной жизнью, по утверждению близких, была и оставалась авиация. Но кое-что можно узнать из рассказов сына прославленного летчика, Никиты Ивановича, капитана I ранга запаса. Так стало известно, что первое знакомство в электричке могло стать для обоих молодых людей последним. Веронике молодой офицер сначала не понравился, показался неприглядным из-за невысокого роста и украинского акцента. Но, прохладно расставшись, молодые люди через некоторое время снова встретились в той же электричке. Иван взял инициативу в свои руки и уговорил Веронику пойти с ним на танцы в гарнизонный клуб.

Дело было зимой, под самый Новый год. Кожедуб встретил Веронику в летном реглане, надетом поверх кителя. Пока они шли по территории части к клубу, девушку удивило, что все офицеры, даже старше по званию, отдавали Ивану честь. Думала: что за майор такой, если ему даже полковники честь отдают и вытягиваются по стойке смирно. Дело в том, что отдавать честь и выполнять команду «Смирно!» перед Героем Советского Союза даже старших по званию чинов обязывали военные правила, учрежденные Иосифом Сталиным (при Хрущеве эти правила были отменены). Но Иван не признавался ей, в чем секрет, пока не зашли в клуб.

Когда же он снял реглан, девушка увидела три Звезды Героя, кучу планочек орденов – и потеряла дар речи

После танцев было застолье, где Кожедуб, по сложившейся в части традиции, представил свою избранницу офицерам. Потом рассказывал Веронике, как товарищи подходили к нему и шептали на ухо: «Ну, Иван, выбор одобряю». Новый, 1947 год молодые люди уже встречали вместе. А утром 1 января в поселковом совете Монино их быстро, без свидетелей, расписали. С тех поры Кожедубы прожили душа в душу почти пятьдесят лет.

Главной движущей силой семьи Кожедубов всегда была только любовь.

Дети не помнили, чтобы родители хоть раз обидели друг друга

Зато помнили, что из каждой поездки папа обязательно привозил подарки не только им, но и маме. Во всех домашних делах Иван Никитович полагался на жену и старательно скрывал от неё опасности своей профессиональной жизни – берёг супругу.

В 1947 году родилась дочь Наталья, а в 1953 году — сын Никита (капитан 3 ранга ВМФ СССР).

Самолёты, на которых летал Иван Кожедуб

Ла-5. Свой первый боевой вылет Герой Советского Союза провел 26 марта, вылет закончился неудачно: его первый боевой истребитель Ла-5 (бортовой № 75) в бою получил повреждения, а при возвращении на аэродром был вдобавок обстрелян своей зенитной артиллерией. С большим трудом летчик смог довести машину до аэродрома и совершить посадку. После этого примерно месяц летал на старых истребителях, пока вновь не получил новый Ла-5. Это был отличный истребитель облегчённого типа с номером «14» и надписями, выведенными белым с красной окантовкой: на левом борту - «Имени Героя Советского Союза Подполковника Конева Г. Н.», на правом - «От колхозника Конева Василия Викторовича». Ла-5 – это одномоторный деревянный низкоплан. Основным конструкционным материалом используемым в планере самолета была сосна. Для производства некоторых шпангоутов и лонжеронов крыла применяли дельта-древесину. Вооружение истребителя состояло из 2-х синхронных пушек ШВАК калибра 20-мм с пневматическим и механическим перезаряжанием. Общий боезапас равнялся 340 снарядам. Для наводки на цель использовался коллиматорный прицел ПБП-la.

Ла-7. В конце июня 1944 года советский ас был переведён заместителем командира в знаменитый 176-й Гвардейский истребительный авиаполк. Это соединение, первым в Советских ВВС, в августе 1944 года получило новейшие истребители Ла-7. Он стал дальнейшей модернизацией истребителя Ла-5 и одной из лучших серийных машин конца Второй мировой войны. Данный истребитель обладал отличными летными качествами, высокой маневренностью и хорошим вооружением. На малых и средних высотах он имел преимущество над последними поршневыми истребителями Германии и стран антигитлеровской коалиции. Ла-7, на котором заканчивал войну Кожедуб, в настоящее время находится в Центральном музее ВВС России в поселке Монино.

В годы Великой Отечественной войны в 120 воздушных боях украинец Иван Кожедуб уничтожил 62 фашистских самолета, а также два американских истребителя, атаковавших его по ошибке. Причем, в отличие от трижды Героя Советского Союза Александра Покрышкина (59 воздушных побед) и других асов, сам Кожедуб ни разу не был сбит.

Вместе с его внучкой Аней поднимаемся по аллеям мемориального комплекса на Поклонной горе, где выставлены артиллерийские орудия, минометы, самоходки, танки времен Второй мировой. Дольше всего, разумеется, задержались и фотографировались возле самолетов.

Анна Никитична Кожедуб — невысокая стройная девушка. Во время знакомства представилась просто: «Аня…»

— На деда-крепыша вы не больно похожи, — пытаюсь сообразить что-то вроде комплимента.

— Придерживаюсь женской линии, — смеется Аня. — Кстати, вы смотрели художественно-документальный фильм «Тайны века. Две войны Ивана Кожедуба»? В роли моей бабушки Вероники Николаевны Кожедуб снялась я.

— Господи, а я думаю, вроде где-то видел ваше лицо! Только в фильме вы выглядите значительно старше — тоже красивой, но уже солидной дамой.

— Так было задумано по сценарию. А гримеры из вас что угодно сделают. Во время съемок словно погрузилась во времена молодости дедушки и бабушки. Это было самое счастливое время моей жизни, когда были живы и они, и папа.

— А что случилось с отцом, почему рано умер?

— После учебы в Суворовском училище папа тоже хотел стать летчиком. На медкомиссии у него нашли какой-то недостаток зрения. Мы жили в Ленинграде. Там одно время служил дедушка, жила моя другая бабушка — мамина мама. В Питере родилась и я. А папа окончил военно-морское училище подводного плавания. Родители восемь лет жили на Севере, в гарнизоне Полярный. Отец там облучился. Хотя служил на дизельной лодке. Что могло излучать? Может, торпеды с ядерными боеголовками? Словом, отец начал болеть, его списали на берег. У них чуть ли не пол-экипажа умерло от онкологии. Вот и папу похоронили на Новодевичьем вместе с дедушкой и бабушкой. Там, под памятником, могила устроена, как склеп.

— Иван Никитич тоже ведь еще не старый был…

— За месяц-два до смерти деда несколько раз в квартиру тети Наташи и моего двоюродного брата Васи залетал голубь. Дед добродушно называл этих птиц серунами. Говорил, это их вторая натура. Примерно в это время он лег в госпиталь. Сердце пошаливало, давление… Чувствовал себя настолько неважно, что попрощался с бабушкой капитально, словно возвращаться домой уже не собирался. Но вернулся! Вроде полегчало. И первого августа они с бабушкой были уже на даче. А мы с мамой улетели в Крым.

Через неделю бабушка поехала по делам в гарнизон. А когда вернулась, увидела возле калитки «таблетку» — местную «скорую». Наш сосед по даче маршал авиации Герой Советского Союза Иван Иванович Пстыго, с которым дед общался незадолго до этого через забор, рассказывал, что Иван Никитич сам вызвал «скорую». А московская «скорая» (из Кремлевской больницы) опоздала. Два часа откачивали — безрезультатно. Обширный инфаркт.

Вот вам и голуби… Мне тогда было девять лет. Это был один из самых тяжелых дней в моей жизни. Первого сентября мы пришли в школу. Учительница сказала: «Дети, у нашей Анечки Кожедуб нынешним летом случилось большое горе — умер дедушка, знаменитый летчик». Я разрыдалась.

— Как они познакомились с вашей будущей бабушкой Вероникой?

— Впервые увидели друг друга в электричке, идущей из Москвы в Монино, — продолжает Аня. — Дед учился там в военно-воздушной академии. Вероника заканчивала 10-й класс. Кожедуб, уже майор, был очень стеснительным. Даже разговор боялся завести. Позже оправдывался, что ее красота ослепила его.

Потом они снова встретились в Монино. Иван пригласил ее в Дом офицеров на танцы. В гардеробе снял реглан. Девушка увидела три звезды Героя — и чуть не убежала. Испугалась. Она тоже была из простой семьи. Дед, кстати, с улыбкой рассказывал, что на службе он не блистал изысканными манерами, мог и матюгнуться, если человек поступил непорядочно или отлынивал. Так некоторые армейские острословы за глаза называли его Триждыдубом. Дед не обижался.

Всю жизнь дедушка называл бабушку своей четвертой золотой звездой. У них была уже трехлетняя дочурка, тетя Наташа, старшая папина сестра, когда Кожедуба забрали на войну в Корею. В буквальном смысле забрали — семья втроем отдыхала в Кисловодске. И вдруг вечером в номер явились два офицера госбезопасности и предложили Кожедубу поехать с ними. Бабушка и дедушка Бог знает что подумали. Ведь и после войны были аресты. Но деда привезли в обком партии, к первому секретарю, в кабинете которого был телефон правительственной связи. Командующий авиацией Московского военного округа генерал Василий Сталин потребовал, чтобы Кожедуб срочно вылетал в Москву…

В Корее дед командовал истребительной авиадивизией. Там наши летчики намолотили столько американских и австралийских самолетов, что Штаты были вынуждены отказаться от своего плана «Дропшот», предусматривавшего атомную бомбардировку 300 главных промышленных городов Советского Союза. Многие историки говорят, что так Кожедуб и другие наши летчики предотвратили третью мировую войну.

Наверное, насмотревшись на войнах смертей, дед очень любил жизнь. Во всех ее, казалось бы, малозначительных прозаических проявлениях. В дневнике, который вел с молодости, мог записать: «Ел персики. Спал»…

Он очень любил проводить время со мной. Проникался моими детскими интересами и как бы заново открывал для себя жизнь. С большой нежностью относился к детям и взрослым. У нас в Монино часто бывала моя подружка Катя Покрышкина, внучка Александра Ивановича, тоже трижды Героя. А позже, в МГИМО, я училась на юриста-международника с внучкой маршала Рокоссовского…

На старости лет дед был глуховат. А в доме командовала бабушка. На ней все держалось. После тяжелого инсульта к полноценной жизни дед вернулся ее стараниями. Даже писать учился заново! Бабушка привыкла, чтобы ее команды выполнялись беспрекословно и немедленно. Бывало, просит деда подать пиалу для чая. Тот не слышит. Бабушка повторяет громче. Он снова не понимает. Тут уже бабушка как рявкнет: «Пиа-алу подай, пожалуйста!» Он подает и улыбается. Улыбка у него была добрая, как у Юрия Алексеевича Гагарина, с которым он дружил.
«Защищая бомбардировщик союзников, Кожедуб сбил два… их же истребителя»

— Летом на даче часто просил меня: «Иди, солнышко, мяты пошукай, чайку заварим», — продолжает рассказ Аня Кожедуб. — Вообще-то он хорошо, практически без акцента, говорил по-русски. Но на старости лет в его речи все чаще проскакивали родные украинские слова. Вспоминал свою Сумщину, село Ображиевку под Шосткой. Дедушка Иван Никитич писал картины маслом. Иногда на украинские мотивы. Я побывала на его родине уже после его смерти. Очень красивые места, замечательные люди.

— Кроме чая с мятой, какие-то гастрономические пристрастия у Ивана Никитича были?

— Он вообще-то был всеядным, неприхотливым. Ел все, что бабушка готовила. А там такие разносолы случались — мама дорогая! И чахохбили из курицы с грецким орехом, и рыба-фиш, и ножки куриные фаршированные, и лимонный конфитюр (я его обожала), и варенье из лепестков роз… Все это Вероника Николаевна делала сама.

И, конечно, вино во время обедов и ужинов лилось рекой. Деду много дарили разных красивых бутылок. Это тоже здоровья не прибавляло. А к нему разные друзья валили. С тем выпей, тому не откажи. Бабушка, женщина гостеприимная и компанейская, порой жутко психовала, когда, бывало, дед не просыхал. А он: «Верониченька, ну что ты злишься? Ты же знаешь: «три танкиста выпили по триста, бравый сокол выпил девятьсот!..»

*Иван и Вероника очень любили друг друга и прожили душа в душу 45 лет

— Вероника Николаевна умерла уже после Ивана Никитича?

— Да. У нее было заболевание легких. Она сильно курила. Научилась от переживаний, когда ждала деда из Кореи.

— Иван Никитич тоже курил?

— Да. После войны бросил. Работал военным летчиком-испытателем. Так его разнесло вширь — не помещался в кабинах испытываемых аппаратов! У нас даже фото где-то было, где он в Музее авиации страшно веселится, пытаясь влезть в кабину своего Ла-7. И, как гласит семейная легенда, Наташка (дочь) с бабушкой моей лет в сорок снова как бы заставили его курить! Хотя не представляю, как можно было нашего деда заставить что-либо делать по принуждению. Очень упрямый был.

А бабушка-то и умерла, собственно, из-за чрезмерного увлечения сигаретами. «Стюардесса» ей нравилась, как сейчас помню! Курево практически не выпускала изо рта. Во время обедов и ужинов, на которых я иногда присутствовала, помню, даже, пока Вероника ела, рядом в пепельнице тлела сигарета, что жутко бесило моего папу. Он всегда ее украдкой тушил. Бабушка сразу в крик!

Подростком и я научилась курить. Бабушка сначала ругала меня. Потом курили вместе. Делились своими женскими горестями.

— А что старшая дочь Кожедубов — ваша тетя Наташа?

— Рано умерла. Тоже от тяжелой болезни. У нее остался сын — мой старший двоюродный брат Василий. Ему сейчас 40 лет. Живет в Москве. Наталья Ивановна была очень талантливой личностью. Училась в МГИМО, блестяще играла на пианино, обладала литературными способностями.

…Чтобы соскочить с печальной темы, я вспомнил малоизвестный факт из боевой биографии знаменитого летчика, о котором в советское время знали только немногие, да и те говорили шепотом.

— Как это в конце войны с фашистами Иван Никитич умудрился сбить два самолета союзников?

— Об этом я узнала уже после смерти деда от его бывшего ведомого Героя Советского Союза генерал-майора авиации Сергея Макаровича Крамаренко. Во время боя в небе Германии, это был апрель 1945 года, Кожедуб увидел, как к американскому тяжелому бомбардировщику В-17 «Фортресс» устремилась группа «мессеров», и попытался отогнать их от «Летающей крепости». Союзнические истребители сопровождения, видать, не поняли намерений советского летчика, приняли его за немца и открыли заградительный огонь. В пылу боя, уйдя переворотом от их трасс, Иван Никитич в долгу не остался и мгновенно атаковал. Летчик одного подбитого им «Мустанга» успел выброситься с парашютом. А второй взорвался в воздухе. Все это зафиксировал фотокинопулемет самолета Кожедуба. Могли быть серьезные неприятности. Командир полка полковник Чупиков посоветовал Ивану Никитичу помалкивать об этом инциденте и отдал «на память» проявленную пленку, чтобы она не попала к кому не следует. Слава Богу, обошлось.

— Почему Кожедуб летал исключительно на самолетах советского производства, а не на, скажем, истребителе «Аэрокобра», как Покрышкин, — их американцы поставляли по ленд-лизу?

— Да, Сергей Макарыч рассказывал, что «Кобра» — отличный самолет, с кондиционером. А в кабине «Лавочкина» воздух нагревался порой до 60 градусов. Да задымленность от выхлопных газов двигателя была такой, что иногда летали с открытым фонарем, чтобы не угореть. Но Кожедуб служил в элитном, так называемом маршальском полку — его опекал главком ВВС главный маршал авиации Александр Новиков. Такая часть должна летать, сами понимаете, только на отечественной технике! И воевали, как видите, наши соколы на ней неплохо.

— Какие отношения у Ивана Кожедуба были с другим нашим асом Александром Покрышкиным — тоже трижды Героем? Не было между ними какой-то ревности?

— Насколько я знаю, Александр Иванович был не особо компанейским человеком, не таким теплым, как дед. Помню, Мария Кузьминична, жена Покрышкина, даже как бы завидовала моей бабушке, которую дед называет пятидесятью ласковыми прозвищами, а ее Александр Иваныч — только «Мария» всю жизнь. Дед-то мой ко всем относился тепло и с любовью. Александра Ивановича, думаю, уважал. А Покрышкин относился к нему, пожалуй, просто как к коллеге по цеху. Тоже, конечно, с уважением.

Однажды мне довелось услышать байку, вроде бы два аса недолюбливают друг друга. «Бред абсолютный!» — сказал мой папа. Возможно, такой дурацкий слух возник из-за природной сдержанности Покрышкина. Он же сибиряк, а дед — щирый украинец! Они небо делили в свое время не ради удовлетворения амбиций, просто дело общее делали. Воевали на разных фронтах, познакомились лишь после войны, служили в разных войсках — дед в ВВС, Покрышкин — в ПВО. Так что в молодости подружиться не представлялось возможным. А в старости люди труднее сходятся. Поэтому они, хоть и встречались, друзьями не стали. Зато я с внучкой Покрышкиных Катей подружилась, еще когда наши мамы вывозили нас в колясках на прогулку. Выяснилось, что живем в одном доме в соседних подъездах. Мамы подружились. И папы дружили.

Восьмого июня далекого и тревожного одна тысяча девятьсот двадцатого года хату в Ображеевке - селе в Глуховском районе Черниговской губернии - огласил крик новорожденного ребенка. Мальчика назвали Пройдут десятилетия, и в государстве под названием Союз Советских Социалистических Республик не найдется человека, не знающего, где и когда родился летчик Кожедуб Иван Никитович. Краткая биография участника Второй мировой и Великой Отечественной войн содержит факты, поражающие воображение всех, кто интересуется тактикой ведения воздушных сражений самого кровопролитного противостояния стран, которые только случались в XX веке.

В небе, как дома

На фронте Иван Кожедуб оказался не с первых дней Великой Отечественной, а в марте 1943 года. Однако летчик успел проявить такую смелость, храбрость, непревзойденное мастерство ведения боя, что стал Трижды Уже в мирное время страна оценила заслуги летчика присвоением звания «Маршал авиации» (1985 г).

Кожедуб И.Н. боролся с врагом в составе союзных войск. Наиболее результативный пилот ВОВ устремлялся на выполнение боевых задач 366 раз, преодолел 120 воздушных боев, ликвидировал 62 фашистских самолета.

Ас поражал цели виртуозно, используя малейшие промахи врага. Попадал точно в цель из любого положения самолета. Машина Кожедуба при этом была неуязвимой: даже получив серьезные повреждения, она всегда оставалась «на крыле». Боевые друзья говорили про него: «в небе, как дома».

Две даты рождения

Несгибаемый характер Ивана Кожедуба, его умение находить выход в любой ситуации закладывались в раннем детстве. В семье, занимающейся обработкой земли, росло пятеро детей. Отец (бывший воспитывал ребятишек строго, к труду приобщал рано.

Уже в 5-летнем возрасте Ваня ходил ночью сторожить сад. Глава семейства понимал, что от такой охраны толку мало, но считал, что подобные испытания укрепляют характер, учат преодолевать трудности. Позже мальчик помогал следить за стадом взрослым пастухам (был подпаском). Работы не боялся, считал: дорогу осилит идущий.

В 1934 году 14-летний паренек завершил обучение в сельской школе. Два года постигал знания на рабфаке (рабочие факультеты готовили рабочих и крестьян к обучению в высшей школе). В 1936 году выдержал вступительные испытания в химико-технологический техникум (г. Шостка).

Примечательно: чтобы попасть в техникум, подросток увеличил возраст на пару лет. Есть сведения, что Кожедуб И.Н. родился не 8 июня 1920 г., а 6 июля 1922 г. В 1939-м будущий летчик приступил к занятиям в Шосткинском аэроклубе. Освоил многоцелевой биплан У-2.

Фронтовое небо

Завершить обучение в техникум Кожедубу не довелось - в начале 1940 г. будущий химик-технолог стал красноармейцем (военнослужащим рабоче-крестьянской Красной армии). Судьба направила его по другому пути: к осени сорокового года Иван Никитович получил «корочки» (диплом) Чугуевского военного авиационного училища лётчиков (с марта 1941-го-школа лётчиков). Как лучший курсант был оставлен в учебном заведении летчиком-инструктором, обучать новичков.

Но на передовой тоже нуждались в таких ответственных бойцах, как Кожедуб Иван Никитович. Краткая биография гласит, что в 1943 г. он был направлен 302-ю истребительную авиационную дивизию, на Воронежский фронт. Так начался его путь как военного кумира многих поколений жителей СССР и Российской Федерации.

В первом бою его самолет Ла-5 получил повреждения - от немецкого "Мессера", а заодно - от советских зенитчиков, ведущих бой. Однако Кожедуб смог посадить поврежденный самолет. Казалось, его летная карьера закончена, едва начавшись. Но командир полка поддержал новичка, дал ему возможность проявить себя в последующих схватках с противником.

Июль, 1943 год

Первым фашистским самолётом, сбитым Кожедубом, стал Ю-87 («Юнкерс»). Схватка произошла шестого июля 1943 года в ходе жесточайших боев на Курской Дуге. Уже 7 июля на счету Ивана значился еще один «Юнкерс», а спустя два дня - 2 истребителя Bf-109 (Messerschmitt Bf.109, или Ме-109).

Военные историки выделяют и подробно описывают четыре основных героических поступка, которые совершил Кожедуб Иван Никитович. Краткая биография его в этих событях такова. Первый героический поступок датирован тридцатым сентября 1943 г. Этим осенним днем, разворачивая самолет в ходе сопровождения переправы советских войск через Днепр, Иван остался совершенно незащищенным (без прикрытия своих), но не испугался.

Заметив «юнкерсы», спикировал на многоцелевые самолеты люфтваффе, ворвался в звено врага. Потрясенные смелостью советского аса, фашисты прекратили бомбардировку, перешли к обороне. На это и рассчитывал Иван Кожедуб, подвиг которого вошел в историю. Воспользовавшись тем, что один из Ju-87 оторвался от группы, уничтожил его, полностью деморализовав противника.

Октябрь, 1943 год

Третьего октября 1943 г. девять одномоторных истребителей Ла-5 (в том числе самолет Кожедуба) прикрывали пространство проведения военной операции на берегу Днепра. Пилоты увидели в облаках колонну «лаптёжников» (такое прозвище дали русские «Юнкерсам-87»).

Каждые 9 вражеских бомбардировщиков прикрывали шестерки из истребителей «Ме-109». Казалось, что они заполонили все небо. Несмотря на то что силы были неравны, Иван Никитович смело возглавил атаку пяти Ла-5. Противник не ожидал, что мизерное количество смогут серьезно противостоять их крутой армаде, но просчитались.

Через несколько минут после начала атаки на землю рухнули сразу два «юнкерса». Другие самолеты первой девятки тут же дали «задний ход». Через короткое время ретировалась и 2-я девятка Ju-87. Советские летчики брали верх не численностью, а умением, непревзойденной храбростью, самоотверженностью.

Крайнюю «удирающую» машину догнал и превратил в ничто именно Кожедуб Иван Никитович. Краткая биография его зафиксировала, что он поставил «жирную точку» в том бою с фашистскими пикирующими бомбардировщиками.

Февраль, 1945 год

Второй месяц зимы 1945 г. ознаменовался боями на Одере. Как отличился в Висло-Одерской операции Кожедуб Иван Никитович? Краткая биография героя содержит и эти сведения. В небе над Одером летчик одним из первых в мировой истории сбил новейший реактивный «Ме-262». До него победить машину люфтваффе новейшей конструкции не удавалось никому.

Случилось это так. Девятнадцатого февраля Кожедуб и его напарник Д. Титоренко, обнаружили на трех километровой высоте неизвестный самолет. Он летел на скорости, даже для новых "Ла-7" предельной (в конце 1944 г. Кожедуб стал зам. командира 176-го Гв. истребительного авиаполка, который в крайний месяц лета получил истребитель «Ла-7», несколько машин новейшей конструкции).

Кожедуб обратил внимание, что немецкий ас расслабился, ведь его машина летит «быстрее света» и пространство под ней можно оставить без контроля. Советский летчик встретился с вражеской машиной на пересекающемся курсе, его истребитель Ла-7 расстрелял "немца" снизу, прямо «в брюхо».

Титаренко тогда начал стрелять слишком рано, но его атака заставила противника развернуться в сторону временно «молчащего» Кожедуба, что определило победный исход. Когда дистанция сократилась до предельно возможной, Иван открыл огонь, разгромив реактивное «чудо».

Апрель, 1945 год

Во второй месяц победной весны Ивана Кожедуба решили «попугать» союзники - американцы. Ничего не подозревающий летчик Кожедуб, защитил американский «B-17», отпугнув от него двух немецких истребителей. Но практически сразу пережил мощную атаку с дальней дистанции. Кто стрелял - в пылу боя было непонятно. Однако два неизвестный самолета целенаправленно шли на уничтожение советской боевой машины!

Сделав вираж, Иван Никитович, зашел вбок к одному и подбил его. Еще (Кожедуб, казалось, плавал в небе), выстрел - и на землю рухнул второй крылатый нападающий. Как выяснилось, поверженными стали «Мустанги» ВВС США. Союзники объяснили свой вероломный поступок тем, что «произошла ошибка».

На деле соратники по борьбе с гитлеровским фашизмом решили проверить непобедимого Кожедуба «на прочность». И тут не подкачал Иван Кожедуб, подвиг выживания даже в самой неожиданной ситуации можно расценить как еще одно подтверждение тому, что он действительно герой.

Послесловие

Так сколько самолетов сбил Кожедуб? Вместе с «Мустангами» союзников - 64. Кожедуб И.Н. был награжден высокими наградами родного государства: в том числе орденами Ленина (4), Красного знамени (7), Красной Звезды (2), Александра Невского, Отечественной войны I степени и др., а также иностранными орденами. Умер И.Н. Кожедуб восьмого августа 1991 года. Место захоронения - Москва, Новодевичье кладбище.